Дмитрий Силлов - Закон охотника [litres]

Но Захаров вел себя примерно. Не спеша шел вперед, не говоря ни слова. И как он ориентируется в этих коридорах, одинаковых, словно широченные водопроводные трубы? Поворот, еще поворот, следующий… Лифт.

– Не понял, – сказал я, когда академик нажал на кнопку вызова.

– Комплекс многоуровневый, – сухо пояснил Захаров. – Мы находимся на минус третьем этаже, в блоке секретных исследований. Нам нужно подняться наверх, в автоклавную номер семь, где хранятся особо ценные исходники. Надеюсь, вы не против?

– Не против, – слегка напряженно ответил Краев.

Видно было, что ему не нравилось происходящее. Мне – тоже. Когда всё слишком просто, это значит – или мы не в Зоне, или, как в бородатом анекдоте, скоро начнется. Но пока всё шло так, как хотелось. Ладно, посмотрим, что будет дальше.

Лифт бесшумно доставил нас наверх, и опять начались коридоры. Академик шел неспешно, да и сложно в его возрасте бегать оленем, будучи вдобавок запакованным в штурмовой экзоскелет. Хотя со спецприводами, увеличивающими мускульную силу раз эдак в десять, мог бы и побыстрее шагать.

Подумал я поторопить академика – и не стал. Ну его нафиг. Разобидится вконец, сядет на пол, скажет: «Хотите – убивайте, вообще никуда не пойду». И что с ним делать? Пока он в экзо, с места его не сдвинуть, достать оттуда нереально. Только и останется дать команду пиявке перегрызть ему горло. Но я на это не пойду, Краев, думаю, тоже. Поэтому пусть себе гордо вышагивает, фиг с ним, лишь бы привел куда надо.

И он привел.

Дверь в автоклавную была мощная, бронированная, с кучей секретов. Не во всяком банковском хранилище такая стоит. Но академик лишь толкнул ее рукой, и она бесшумно отворилась. Ну да, охранный контур вырублен полностью, а значит, и двери разблокированы. И нормально. Хоть тут время не терять на отпирание эдакой махины, которая в нормальном режиме наверняка открывалась с вводом кода, считыванием сетчатки и тому подобными шаманскими плясками.

Захаров не обманул.

Это и правда была автоклавная, половина площади которой была заставлена уже знакомыми мне стеклянными гробами. Насмотрелся я на них, ни с чем не спутаю. Остальное пространство зала занимали приборы различных размеров, разобраться в предназначении которых глупо было даже пытаться.

Мы подошли ближе.

В автоклавах лежали люди. Вернее, не совсем так. Сталкеры. Так точнее будет. На Большой земле нас людьми не считают. Мутантами скорее. И, думаю, правильно делают. Те, кто исходил зараженные земли вдоль и поперек, это уже не люди. А уж те, к кому приклеился ярлык «легенда Зоны», – и подавно.

Я знал их всех поименно. И однажды даже видел в похожем положении, в зале Монумента под Саркофагом. Эдакое дежавю. Тогда мне удалось спасти их всех. Надеюсь, и сейчас удастся.

Правда, не одни только сталкеры лежали в саркофагах. Был там один стеклянный гроб, посолиднее размерами, и приборов к нему было подключено раза в два больше, чем к остальным. В этом суперсаркофаге лежала невысокая девушка. Красивая. Фигуристая. В руки и ноги воткнуты иглы, всё тело облеплено датчиками. И по тому, как изменилось лицо Краева, я понял – это и есть его дама сердца. Правда, непонятно, с чего это ей такое повышенное научное внимание?

Заметив, как перекосило Охотника, Захаров поспешно сказал:

– Ваша девушка полностью восстановилась – у нее, как и у вас, потрясающая регенерация. Так что можете ее забрать, я свое слово держу.

– Значит, это особо ценные исходники, – катнув желваки на лице, медленно проговорил Краев. – Дед, слушай, у тебя вообще совесть есть, а? Это ж живые люди!

Захаров усмехнулся.

– Это живые люди, которые вам до́роги. Поэтому все, кто может причинить им хоть малейший вред, для вас бесчеловечные твари. При этом вы, господа, без тени сомнения пачками уничтожаете других живых существ, которые, по вашему мнению, жить недостойны. Но поверьте – для тех, кому эти существа были близки, вы точно такие же бесчеловечные твари. Поэтому давайте будем реалистами, оставив другим идиотам беседы о морали, совести, жалости, и других не менее смешных вещах. Ну что, я включаю программу разморозки?

– Естественно, – поморщился Краев.

Похоже, слова академика чем-то его зацепили. Первый раз, что ли, сталкивается с явлением, который в интернетах называют троллингом? Пора бы уж эдакому профи вырастить на себе непробиваемую броню пофигизма, от которой, словно мелкокалиберные пули от экзоскелета, отскакивают любые чужие мнения, не совпадающие с твоей жизненной позицией.