Дмитрий Силлов - Закон охотника [litres]

А сейчас было надо.

Правда, Андрей понял это слишком поздно.

Ну не ожидал Краев, что ближайший помощник Захарова ни с того ни с сего вскинет свой парализатор – и выстрелит в него.

Конечно, Андрей оттолкнулся ногами, одновременно сбрасывая груз со спины и стремясь сместиться с линии выстрела, чтобы срезать Шарова из своего оружия, желательно вместе с его пристяжью…

Но тело бесчувственного пленника задержало рывок на мгновение. Которого оказалось достаточно. Белая вспышка расцвела на конце ствола шаровского парализатора и достала Андрея в полете.

Удар…

Адская боль во всем теле…

И темнота.

Когда тебя часто вырубают, вырабатывается определенный навык правильного прихода в себя. А именно – очнувшись, не открывать глаза, а сначала слушать, нюхать и осязать. То есть оценивать обстановку перед тем, как переходить к каким-либо действиям.

Однако с ходу у меня ничего не вышло. Было тихо. Пахло… ничем. Вообще никаких специфических запахов не ощущалось. С осязанием тоже было неважно. На запястья и щиколотки ничего не давит, значит, конечности не связаны. Однако пошевелиться не могу. Тела ниже шеи словно просто нет. Жесть… Такого я еще никогда не чувствовал. Явный повод заканчивать изображать из себя мумию, и наконец поднять отяжелевшие веки.

Что я и сделал.

Несколько секунд глаза привыкали к свету, после чего я обнаружил, что лежу на спине и смотрю в белый потолок с аккуратными и совершенно чистыми плафонами, горящими ровным, ненавязчивым светом. То есть это не Зона, где любые потолки грязнющие, а сохранившиеся светильники преимущественно разбитые. Офигительно глубокое умозаключение, ага. Но после того, как тебя искусственной молнией шибанули, и на этом спасибо. Могло вообще все мозги отбить.

Насчет молнии – это ко мне память возвращаться начала. И злость к тому типу, который ни с того ни с сего меня ею долбанул. Приличные люди, прежде чем друг в друга стрелять, хоть какой-нибудь повод для этого найдут. А это ж маньячество какое-то получается: увидел живого человека, и хренакс в него разрядом за здорово живешь. Кстати, может, я реально на психа нарвался? Но почему он тогда был в костюме охраны научников? И как ему удалось так быстро выстрелить? Обычные люди с такой скоростью двигаться не умеют…

Вопросов было больше, чем ответов. И все они были полной ерундой по сравнению с главным: почему я не могу двигаться?

Нет, веки поднимались-опускались как и раньше, язык в пасти ворочался без проблем, нос шмыгал, нижняя челюсть исправно щелкала зубами. И на этом, похоже, всё. Лежи себе, рассматривай совершенно неинтересный потолок, по которому даже мухи не гуляют. Скучно настолько, что от безысходности впору начинать орать. И сразу матом, который, как известно, всегда до всех лучше доходит, чем интеллигентные вопли на культурном русском языке.

Но прежде чем начать вопить как недорезанный буйвол, я всё-таки попробовал повернуть голову. Что мне с некоторым трудом, но удалось. Затекшие мышцы шеи работали, но на уровне ключиц начиналась мертвая зона. Наверно, так себя чувствовала описанная в фантастической литературе голова профессора, отделенная от тела, но, тем не менее, живая.

Угу. Что-то подобное я и ожидал увидеть в придачу к снежно-бело-стерильному потолку.

Слева стоял большой агрегат непонятного назначения. От него ко мне тянулись провода и трубки, по которым медленно текла какая-то зеленовато-желтая гадость. Для того, чтобы разглядеть, что и куда подсоединено, нужно было приподнять голову. Увы, не мой случай, хорошо что хоть повернуть удалось. Но в целом догадаться несложно. Трубки идут к венам, провода – к датчикам, закрепленным на моем теле. Ладно. Больше с этой стороны ничего интересного нету.

Я повернул голову направо.

О как!

Справа стоял хирургический стол, по ходу, такой же, на каком лежал я. Рядом со столом находился агрегат, аналогичный тому, что стоял у меня слева. А на столе лежал мужик. Ростом примерно с меня, мускулистый, на костяшках левой руки мозоли, какие появляются от вдумчивой отработки ударов на макиварах, досках и боксерских мешках. Стало быть, наш человек, не понаслышке знакомый с искусством набития лица ближнему своему. Также на руке мужика просматривалась татуировка – змея, оплетающая предплечье.

К нашему человеку от агрегата тянулись такие же трубки и провода, как и ко мне. Предполагал я верно: трубки оканчивались иглами, воткнутыми в вены, а провода – присосками, которыми было облеплено всё тело мужика.