Антон Демченко - ВС 4 (СИ)

- Не совсем, Жор. - Покачал я головой. - У меня тут одна конфиденциальная встреча образовалась, внезапно. Так что, тренироваться будем в следующий раз. А сейчас, извини, я лечу один.

- Понял. Ольге что передать? - Тут же посерьёзнел Рогов.

- Скажи, что я вернусь к утру, так что моё ночное пение в этот раз отменяется. - Развёл я руками. Георгий вздохнул и, кивнув, покинул борт. Вот и славно. А мне пора...

Над водной гладью стелился густой туман, словно периной укрывая воды неглубокой, но довольно широкой речки, и осторожно, словно щупальцами цепляясь за стволы голых по осени берёз, выползал на низкий берег, скрывая под собой щетину кустов и молодые деревца, на тонких ветвях которых, кое-где ещё виднелись редкие пожелтевшие листья. Тишина природы, уже приготовившейся к приходу зимы, оглушала.

Одинокий турист, устроивший себе стоянку на высоком берегу реки, почти у самого обрыва, глубоко с наслаждением вдохнул холодный, пропахший прелой листвой воздух и, невольно улыбнувшись, уставился в темноту над своей головой. Эта ночь выдалась удивительно ясной для поздней осени, да и поблизости не было ни одного городка, который мог бы "засветить" небо своими огнями. И человек, бросив взгляд вверх, так и застыл на месте, созерцая звёздный ковёр во всём его великолепии.

- Красиво. - Голос, произнёсший это слово, заставил туриста вздрогнуть. Но он тут же взял себя в руки.

- Очень. - Согласился человек и, отведя взгляд от зачаровавшей его глубины космоса, повернулся к гостю лицом. - Тоже редко смотришь вверх?

- Увы. - Повинился тот. - Дела-заботы... но, кому я это говорю, а?

- Это точно. С моей работой, красотами любоваться некогда. - Согласился турист. - Присядем?

- А на разговоры, значит, время найдётся? - Усмехнувшись, гость, тем не менее, воспользовался приглашением и приземлился на одно из брёвен, приготовленных для ночного костра-нодьи.

- Некоторые разговоры тоже можно отнести к работе. - Вздохнул тот. - Или к исполнению долга.

- Долга перед государем? - Гость напрягся.

- Нет, Кирилл. Я имею в виду долг чести. - Грустно улыбнулся "турист".

- Интересно. - Голос его собеседника похолодел. - И что же от вас требует "долг чести", Владимир Александрович?

Гдовицкой меня удивил. Вот от кого не ожидал ничего подобного, так это от него. Это ж как должно было тряхнуть бедолагу, что он вдруг развернул оглобли на сто восемьдесят градусов?! А ведь именно так он и поступил, вызвав меня на эту встречу.

О том, как ему удалось меня отыскать, равно, как и о причинах своего поступка Владимир Александрович рассказал сам и без всякого давления. А я ещё раз удивился тому, какими извилистыми путями порой ходит мысль человеческая... и тому, как по-разному люди могут реагировать на происходящее, даже не с ними, а всего лишь рядом.

То, что Владимиру Александровичу совсем не в радость происходящее с одним из отпрысков Громова, было понятно не только мне, но и прежнему Кириллу. И как и мой предшественник, я понимаю, что изменить отношение родни к мальчишке, Гдовицкой был не в состоянии. Чуть облегчить жизнь, прикрыть в совсем уж убийственных ситуациях, научить чуть большему, да. Это он мог и делал, но что-то большее, увы. Хватило одного предупреждения старого урода, чтобы начальник его службы безопасности перестал пытаться донести всю пагубность творимого с Кириллом до его родственничков. И этот факт бросил ещё один чёрный камень на весы мнения самого Гдовицкого относительно именитых бояр вообще, и рода Громовых, в частности. Надо ли удивляться, что мечта Рюриковичей о полном переводе бояр в разряд служилых, нашёл горячий отклик в сердце Владимира Александровича? Их правила и устои казались ему куда более вменяемыми, чем абсолютная власть над родовичами, составляющая основу обычаев именитых вотчинников.

Он был искренне рад, когда его ученик, придя в себя после очередного смертельного номера, вдруг вырвался из-под опеки сумасшедшего старика и обрёл свободу. Интерес проявленный к моей персоне клубом эфирников, Владимир Александрович тоже посчитал положительным моментом. Ну как же, мещанина ведь каждый обидеть может. А государь с его присными может дать достаточную защиту от любых посягательств. И пребывал в такой уверенности до моей экскурсии в "белый куб". Вот тогда, и этот камень дал трещину. Дальнейшие события и происшествия с моим участием, за которыми Гдовицкой имел возможность наблюдать сразу с двух точек, как начальник не самой слабой в Москве службы безопасности, и как член клуба эфирников, ту трещину старательно увеличивали, а известие о моей "гибели", как ему казалось, окончательно подорвали доверие Гдовицкого к прежним кумирам.