Катэр Вэй: Филант

— Всё! Буквально, в корне всё меняет. Мы можем запустить программу поиска двойников по всем доступным этому центру Вселенным и вычленить каждого больного или при смерти ребёнка. Программа сама найдёт наиболее слабого, и тогда останется только подождать подходящего срока. И мы никого не будем убивать. Отнюдь. Он сам умрёт, а душа твоего мальчика из Ноосферы займёт свободное тело, тёплое тело. Таким образом, он не только вновь обретёт полноценную жизнь, но и очутится в другом мире, свободном от этого кошмара.

— Но перейти из нашего в параллельный мир — это не просто продавить мембрану пространственного измерения, тут такая мощность нужна… — Кир включился как учёный, уйдя в рассуждения о реальности того, что уже давно посчитал не реальным. — Но, если конвертировать энергию белого жемчуга и накачать ею… Док, ты говорил, что Взрывник у тебя уже может предметы двигать?

— Да. И не только двигать, но и швырять. За полгода ежедневной прокачки он стал довольно мощным полтергейстом. Да и втягивает в себя уже столько, что у меня мощи иногда не достаёт.

— Хм… — Кир тёр подбородок. — А ты знаешь, это многое меняет… Если он достаточно силён, чтобы выйти в астрал, то он проникнет в любую Вселенную, главное, нам ничего не напутать и суметь сгенерировать постоянный приток манны и локальную привязку к телу установить… а получится? — Обратился он уже к брату.

Я немного смутился, но всё же признался:

— Он давно уже в астрал выходит. Мне с ним там общаться как-то удобнее.

— Однако! — Изумился Кир. — Чего же раньше-то не говорил, Док?!

— Зачем? Кому оно что даёт, кроме нас двоих? — Пожал я плечами.

— Раньше — да, согласен, — встрял Горыныч, — но теперь для нас это очень важная информация и даёт реальные шансы на удачный переброс.

Кир молча мерил комнату шагами, а на лице отражалась усердная работа мысли.

— Как я понимаю, это не пустые рассуждения? — Гурл напрягся, как хищник на охоте. — У вас, действительно, есть доступ к Центру управления?

— Ну, не одни же вы впереди планеты всей. — Усмехнулся Леший. — И мы не лыком шиты. Да ты не боись, мы пакостить не собираемси, чай не дурачьё.

— Я обязан доложить об этом, — сдавленно произнёс Гурл.

— Хм… — сосредоточенно почесал Леший бородатый подбородок. — Ну, у тебя, конечно, есть выбор: молчать и оставаться нашим товарищем или… просто, молчать. Совсем. Понимаешь, о чём я?

— Не дурак. Но и ты пойми меня.

— Я тебя отлично понимаю и ещё понимаю, что он, — батька указал на профессора, уже во всю обсуждающего с близнецами предстоящую операцию, — скорее удавится сам, нежели упустит такую возможность. А заложив нас начальству, не видать ему своих эксприментов, аки собственных ушей, потому как Док в нашем мире, а Центры эти — в вашем. И только один единственный есть тут, — указал он пальцем себе под ноги, посмотрев на Кирда, как на дитя неразумное. — Ты понимаешь ход моих мыслей?

Гурл хмурился всё больше и больше.

— Он-то точно промолчит, и наверняка даже под пытками не скажет, а ты? — Продолжил Леший психический прессинг.

— А-ай, да чёрт с вами! — Кирд рубанул в сердцах воздух. — Вы и так меня уже втравили на сотню «увольнений». Одним больше, одним меньше… а жизнь всего одна, и с вами она стала гораздо веселее. Ну, что, когда летим, панове?

— Вот это наш друже, вот это по-нашему. — Улыбнувшись, хлопнул он несчастного кирда по спине. — Думаю, сегодня и полетим, негоже время терять, да и давненько я на этой хреновине покататься желал.

Кататься нам пришлось в натуральном аквариуме. Корабль кирдов стерилен от спорового воздуха, и, пройдя через входной телепорт, объект попадает в камеру дезинфекции и только потом — в основную зону. Но мы сами, увы, являемся носителями и выдыхаем миллиарды «вредоносных» частиц, нас попросту законсервировали в прозрачной герметичной камере и установили «переноску» в грузовой отсек. Покатались, называется.

Неприятно, однако, но что поделать: варианты более удобного и быстрого передвижения, к сожалению, отсутствовали.

Кирды прилетали на малом летательном аппарате, управлять которым мог и один пилот. Ненужных свидетелей, хвала небесам, не было.

— Пап, я не хочу там оставаться…

— Посмотри, какая природа: красота и никаких мутантов. — сердце моё разрывалось от боли, но я продолжал уговаривать, желая для мальчика нормальной, спокойной, а главное, безопасной жизни. — Нормальная семья, сёстры, мать с отцом. Тебе там будет лучше. Глянь, как она плачет… она будет тебя любить, как родного. Да, что я говорю, ты есть для неё родной.