Элиан Тарс - Чип Блейза. Статус

Падал прямо перед собой. Удалось сгруппироваться и сделать перекат. Эх, все же не зря занимались с Федей зарядкой да основой боевых искусств.

– Неплохо-неплохо, – проговорил Мейсон, вновь настигнув меня. Ну и скорость же у этого здоровяка.

Удар коленом в грудь я смог заблокировать перекрестием рук. Но в меня будто влетел автомобиль! Ноги оторвались от земли, и я отправился в воздушное путешествие.

Приземлился, увязнув по пояс в сугробе.

– Гр-р… – из горла вырвался озлобленный рык, пока я барахтался в снегу, как упавший на спину майский жук.

Поднялся на ноги. Мейсона нигде не было.

– Куда ты делся? – сквозь зубы процедил я, вертя головой из стороны в сторону.

Резкая боль от основания черепа пронеслась через все тело. Мои глаза уже начала застилать алая пелена слепой ярости. Однако, к счастью, контроль над собой я не потерял. Только сознание от точечного удара.

– Эй, подъем, боец. Жопу отморозишь, – услышал я знакомый голос и тут же несколько раз звонко получил по щекам.

Неохотно разлепил веки. Увидел наглую рожу Мейсона. Он довольно ухмылялся.

– Вставай-вставай, – проговорил здоровяк, протянув мне медвежью ладонь.

Оценивающе глянув на его ручищу, я хмыкнул и принял помощь.

– Ты способный парень, Сашка. Быстро учишься, – заметил Мейсон, когда я встал рядом с ним. – Пожалуй, это лучшая способность для таких, как мы. Ты спрашивал про резервации? Я решил, что вполне могу взять тебя с собой, поэтому, думаю, ты имеешь право знать, куда и зачем мы направляемся.

Мейсон замолчал, подняв глаза к небу. Как волк, смотрел на луну. Чертовски крупную и желтую луну.

– На нашей планете официально нет рабства, – неожиданно заговорил он. – Потому что на словах все люди равны. Один человек не может принадлежать другому. Однако мы без зазрения совести продаем кошечек-собачек да другую живность. Выдергиваем зверей из стаи. Заставляем трудиться в зоопарках да дельфинариях, утешая себя тем, что так им будет лучше. «Здесь их кормят, никто не угрожает… » и бла-бла-бла. Так вот, инопланетяне не пытаются обмануть сами себя. Мы для них – низшая раса. Для двергусов – удобные боевые костюмы. Для люмпусов – отменный деликатес. А также для обоих – бесплатная рабочая сила и товар для торговли.

Мейсон говорил равнодушно, с легкими нотками сарказма в голосе. Я не мог понять, действительно ли ему плевать на будущее человечества, или Защитник прячет эмоции за качественной маской?

– Поэтому, – продолжал мужчина, – ценное добро нужно где-то хранить. За всей планетой не уследишь, а за резервациями вполне возможно. Вот и сгоняют народ с окрестностей в одну кучу.

– Тебе доводилось их видеть? – спросил я, едва Мейсон замолчал.

Он задумчиво хмыкнул и кивнул:

– Я натыкался на одну, подконтрольную двергусам.

– И как? – тихо проговорил я. – Ужасно?

– Знаешь… – протянул Мейсон, почесав подбородок. – Я вырос не в самом благополучном районе Детройта, бывал в фавелах, видел, как живут официально не существующие неприкасаемые в Индии. Повидал много дерьма… И, скажу тебе, принадлежащая двергусам резервация не самое худшее место. Ведь для них люди – что для нас коровы да свиньи. Мы зверюшек кормим, поим, следим, чтобы размножались. Понимаешь, о чем я?

Я неуверенно кивнул. Понятно, куда он клонит, но совершенно не хочется верить, что такое будущее возможно. Неужели инопланетные твари действительно собираются разводить нас, как безвольный скот?

– Эй, чего насупился?! – усмехнувшись, Мейсон вдарил мне тяжелой лапищей по плечу, затем сжал его сильными пальцами. – Еще один урок тебе, Сашка. Слабые не могут выбирать.

– Выбирать что? – нахмурился я, с трудом вырвавшись и отступив на шаг.

– Ничего, – хохотнул Мейсон. – Выбор – это решение. А для любого решения нужна сила. И чем сложнее и важнее решение, тем больше силы для него нужно. Большинство наших собратьев слабы, именно поэтому они не могут выбирать, как им жить. И рады, что хотя бы выжили, пусть и стали скотом инопланетян.

– Ты хочешь сказать, – осторожно проговорил я, – что люди не способны постоять за себя?

– И это тоже, – махнул рукой Мейсон. – Но главное другое. Я могу решать, как мне жить дальше. И для себя я решил во что бы то ни стало помочь нашему виду выжить. И выжить в свободе. Это цель моей жизни. И ее стимул. Да это и есть моя жизнь! – он хитро прищурился. – А что насчет тебя? Достаточно ли ты силен, чтобы принимать решения? Чтобы жить?