Александр Шапочкин - Рубикон

В следующий раз, когда он ненадолго очнулся, Валентин почувствовал, что его куда-то тащат. Причем понимания хватило лишь на то, чтобы осознать, что он на чем-то лежит, а рядом с ним шагает группа детей в сельских одеждах. Грудь жгло неимоверно, в глазах все вертелось и крутилось, так что не прошло и нескольких минут, как он вновь отключился.

С прикованными к стене руками, рабским ошейником на шее и синяками по всему телу Петр глядел невидящим взглядом в полутемный трюм, пытаясь еще раз обдумать все, что случилось с ним за последние три дня. Колодки на ногах нещадно натирали кожу, болело избитое тело, а иссеченная кнутом спина полыхала огнем и саднила от вылитого на нее черными сволочами целого ведра забортной воды.

В этом помещении, расположенном в носовой части галеры, прямо под главной палубой огромной галеры, в духоте и вони, его пленители содержали в основном тех невольников, которые, потеряв последние силы, не могли больше грести или чересчур пострадали от ретивых надзирателей. Запах гноя, испражнений и крови, тихие стоны и шепот мечущихся в бреду мужчин, плеск волн за бортом, жужжание многочисленных мух и скрип досок над головой – все это совершенно не касалось сейчас впавшего в полумедитативное состояние молодого шамана из мира под названием Земля.

Отрешившись от боли и текущих проблем, Петр отдыхал, думал и общался с духами бескрайних водных просторов. А потому его совершенно не волновали ни захватившие его в бессознательном состоянии темные эльфы, ни сжимающий шею и совершенно бесполезный рабский ошейник, ни изучающий взгляд старого орка с черной, почти фиолетовой кожей, в котором трудно было не узнать коллегу по цеху. Без сомнений – местного шамана, на которого нашейное украшение работало как надо, исправно отсекая носителя от незримо витающих вокруг него предков, старших братьев стихий и слуг-помощников.

Эльфы и орки? Да, именно они самые! Не узнать было трудно. Хоть Петр порой и строил из себя этакого недалекого провинциала, помешанного на традициях и правилах предков, фэнтези было его давним и тайным увлечением. Он не стеснялся того, что любит почитать книги про рыцарей и волшебников. Однако скрывал свои интересы в первую очередь от своего русского вроде как приятеля, но вместе с тем и соперника Кузьмы Ефимова. Собственно, он делал это исключительно потому, что твердо верил: чем меньше у них с Варлоком точек соприкосновения, тем выше у него шансы однажды превзойти конкурента.

Так что, когда недавно к нему с просьбой о помощи обратилась одна из женщин приятеля, то он, не задумываясь, принял решение, хотя, конечно, для приличия и потянул несколько дней с ответом. Пусть духи и смеялись над тем, что он врет сам себе, однако молодой шаман еще долго объяснял сам себе этот поступок как желание вернуть в родной, а значит, единственно правильный мир своего противника, чтобы однажды победить его в честном бою.

Тем более что Петр догадывался: Кузьма попался в ловушку чего-то такого, с чем справиться мог только шаман, но никак не русский колдун. А потому парень чувствовал определенную вину за то, что вовремя не присмотрел за приятелем. Все-таки Великий Учитель всегда говорил ему, что совершенно неважно, заблуждаешься ли ты, считая кого-то по законам предков «не человеком» или нет, но главная обязанность настоящего шамана – всегда быть барьером между миром живых и миром духов.

И к то ли работорговцам, то ли пиратам землянин попал, в общем-то, случайно, и в чем-то ему даже повезло. Его группа так и не смогла пробиться сквозь оцепление краснокожих аборигенов и попала под кинжальный огонь оказавшихся на их стороне одномирян. Его напарник погиб, а сам шаман, уничтожив пулеметный расчет и его прикрытие из индейцев, вынужден был вернуться к береговой линии. В непривычной для себя среде даже охотничьи навыки и сродство с предками-хищниками не помогло чукче уйти от преследователей. Так он и оказался на высоком утесе, под которым ярилось теплое море, где его уже ждал новый противник.

Еще только увидев одинокую фигуру рыцаря в шлеме в виде кошачьей головы, Петр сразу понял, что это будет поединок, от исхода которого практически ничего не зависит. Складывалась забавная аналогия с животным миром: волчья стая выгнала вторгшегося на их территорию чужака прямиком на своего вожака, и сейчас последний будет подтверждать свой статус. Если же молодому шаману удастся победить противника, то свора все равно постарается его уничтожить, потому как, в отличие от волков, которых одиночка мог бы возглавить, недочеловеки не примут лидера не из своего племени.