Роберт Хайнлайн - Избранные произведения в одном томе

Они нашли место, где он был; стебли травы еще не распрямились. Было ясно, куда он направился — к берегу реки, вверх по течению, к городу. На дороге были капли крови.

— Батя промахнулся на волосок, — заметил Клив.

— А жаль.

— Еще одно: он говорил, что хочет сдаться. Я так не думаю, иначе он остался бы в фургоне и явился бы на контрольный пост. Он явно ищет убежища. Кого он знает в Беркли?

— Не знаю. Лучше пойдем дальше.

— Погоди. Если он зацепит сигнал тревоги, они сами его пристрелят вместо нас. Если он пролезет через «окно», мы его потеряем и придется ловить его в городе. В любом случае нет смысла ломиться вперед. Нам придется воспользоваться люком.

Беркли, как и все города, взятые захватчиками, был окружен системой электронного наблюдения. Противник обкорнал город, вгоняя его в систему, взрывая и сжигая все, что мешало созданию непрерывной цепи автоматических часовых. Но остался «люк» — заброшенный и забытый водопровод, проходивший под сигнальным уровнем. Арт о нем знал — он дважды после Последнего Воскресенья бывал в городе.

Они осторожно вернулись к шоссе, пересекли его и направились в холмы. Через тридцать минут они уже были на улицах Беркли в относительной безопасности — надо было только успевать сойти с тротуара при виде встречного оккупанта.

Первый на их пути почтовый ящик — одежный магазин — ничего им не сказал: витрина была пуста. Они пошли на автобусную станцию. Клив изучал объявления для жителей, а тем временем Арт пошел в туалет. Там, на стене, исчерченной всякого рода рисунками и надписями, в основном непристойными, он нашел, что искал — надпись: «Здесь был Киллрой». Ошибочное второе «л» в слове «Килрой» было ключом. Восемнадцать дюймов от него вправо и шесть вверх был адрес: «1745 Спурс — спросить Мэйбл».

Это значило «2856 Пайн» — на квартал дальше, чем «Спурс».

Арт передал адрес Кливу, и они разделились, спеша успеть до комендантского часа, но двигаясь с осторожностью — хотя бы один должен был добраться до цели. Встретились они на заднем дворе указанного в адресе дома. Арт постучал в дверь кухни. Она чуть приоткрылась, и выглянувший человек средних лет им вовсе не обрадовался.

— Ну?

— Мы ищем Мэйбл.

— Здесь таких нет,

— Извините, — сказал Арт. — Мы, наверное, ошиблись. — Он поежился: — Холодновато. Ночи становятся длиннее.

— Когда-нибудь станут и короче, — заметил собеседник.

— Приходится так думать, — закончил Арт. Человек распахнул дверь:

— Заходите. А то вас патруль увидит. — Он отступил назад. — Меня зовут Хобарт. Что у вас случилось?

— Мы ищем человека по имени Бенц. Он мог сегодня проникнуть в город и затаиться где-нибудь.

— Знаю, знаю, — нетерпеливо ответил Хобарт. — Он вошел где-то около часа тому назад и спрятался у одного типа по имени Мойленд.

Во время разговора Хобарт взял из шкафа буханку хлеба, отрезал четыре ломтя, добавил по холодной сосиске и сделал два сандвича. Он не спросил, хотят ли они есть, а просто дал Арту и Кливу по сандвичу.

— Спасибо, друг. Так он спрятался. Ты что-нибудь предпринял? Его надо заставить молчать, пока не поздно.

— У нас есть подключка к телефонному кабелю. Надо подождать, пока стемнеет. Я не хочу жертвовать хорошими парнями, чтобы заткнуть ему пасть — разве что это нужно позарез.

— Сейчас уже темно, а мы — те самые парни. Так что своих ты можешь отозвать.

— Годится.

Хобарт принялся натягивать ботинки.

— Тебе не надо высовываться, — сказал Арт. — Просто скажи нам, где живет этот Мойленд.

— И подставить вас под нож. Я сам вас проведу.

— А что это за человек, этот Мойленд? Он безопасен?

— Не могу сказать. Он — делец черного рынка, на это ничего не значит. В организацию он не входит, но и против него у нас ничего нет.

Хобарт вывел их к задней изгороди, на темную сторону улицы, через детскую площадку, где они несколько минут пролежали в кустах из-за ложной тревоги, и проскользнул дальше по задворкам и проходным дворам. Он, похоже, чуял противника — больше тревоги не было. Наконец он провел их через дверь погреба частного дома. Они поднялись по лестнице, прошли через комнату, где женщина пеленала ребенка. Она взглянула, но больше никак на их появление не отреагировала. Путь закончился в темной мансарде.

— Эй, Джим! — негромко позвал Хобарт. — Что нового?

Человек, к которому это относилось, лежал, опираясь на

локти, и всматривался в ночную темноту через театральный бинокль. Он перекатился на спину, отложив бинокль и сдвинув с головы пару наушников.