Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

А если у меня будет свой дом, кому какое дело, что я возьму в этот дом приглянувшегося мне мальчугана? Кто сможет мне возразить, если я захочу усыновить его? Да что бы я ни сделал в своем доме — по японским законам — я прав! Я могу убить любого из домочадцев, включая жену и наложницу, если они у меня, конечно, будут. Могу убить, не считаясь с чувствами семей погибших. Могу и все — имею право. Могу перетрахать всю деревню, если мне это пожелается. Потому что, пока я нужен Токугаве, я — всесилен. Но раз я могу по собственному усмотрению убивать, почему же я не могу сохранить кому-то жизнь?» Эта мысль понравилась Алу, потому что впервые за все время пребывания в Японии ему захотелось сделать что-то по настоящему позитивное и настоящее. Например сохранить жизнь невинному младенцу.

Блэкторн ехал в другом паланкине, как обычно, он пребывал в состоянии глубокой нирваны, улыбаясь во весь рот и только что не мурлыкая от удовольствия. Так что Алу оставалось только молиться, за то чтобы в море он вновь превратился в лучшего в мире кормчего, а не валял дурака.

Кирибуцу забралась в свой паланкин, рассчитанный на двоих пассажиров. Четверо носильщиков подняли его и зашагали было по дороге, как вдруг Садзуко вскрикнула и упала в обморок.

— Садзуко! Ребенок! — закричала Марико. Начавшая было движение процессия остановилась. Кири вылезла из паланкина, поддерживаемая служанками. На помощь к пострадавшей бросились Ябу, несколько самураев и дам.

В этот момент Кирибуцу нырнула в дверь, за которой несколькими минутами назад скрылся Токугава.

— Господин! Я должна позвать господина! — кричала она, путаясь в просторной накидке и придерживая шляпу с вуалью.

— Остановите ее, мне уже лучше! Не стоит беспокоить господина Токугаву, — попросила Садзуко.

Стоящий у дверей самурай окликнул Кири-сан. Та — вернулась на свое место.

Сквозь занавески своего паланкина, Ал наблюдал за паланкином Кирибуцу, пытаясь догадаться, кто теперь прячется за его шелковыми стенами. По сценарию, на место Кири должен был сесть переодетый и загримированный Токугава. Но воспользовался ли он предложением Ала?

Слуги подали сопровождающим самураям зажженные факелы, и они чинно выстроились около паланкинов, готовые, если потребуется, защитить их или с честью погибнуть.

Первый пост стражи — проверка документов. Самураи в сером обошли процессию, заглядывая в лица и задавая вопросы. Отодвинув занавески паланкина Ала, самурай осветил факелом лицо чужеземца. Присвистнув и улыбаясь во весь свой беззубый рот, процедил:

— Выставка уродцев господина Токугавы? — господин голубоглазый кошачий бог!

— Что вы делаете, это гость даймё Токугавы! — оттиснула нахала Марико.

Ал оценил, что ей пришлось для этого выбраться из своего паланкина.

— Госпожа не боится, что после общения с этим кошаком она будет видеть во сне кошмары? — полюбопытствовал страж. — Полагаю, что если бы моя беременная жена увидала такого урода, она немедленно разрешилась бы от бремени, причем с самыми нежеланными для нее и ребенка последствиями.

— Должно быть, ваша жена не из самурайского рода, если с ней такое может произойти от одного только взгляда, — довольно резко осадила она стражника.

Ал уже хотел было вылезти из своего укрытия, чтобы по возможности защитить Марико от ответных оскорблений, но вовремя вспомнил о находящемся тут же муже Марико-сан — Бунтаро. Людей такого роста и сложения, каким был Тода Бунтаро, в России называли шкафами, но Бунтаро был, пожалуй, настоящим бронированным сейфом.

К тому же, стоило ли так беспокоиться по поводу того, что Марико наговорила гадостей обслуге. Японка она или нет, а закон вежливости везде один — действует лишь с теми, кто выше вас, равен или по какой-то причине вам нужен, и не распространяется на окружающее быдло.

Самурай проглотил обиду и пропустил процессию. Они снова двинулись в путь. За шелковыми занавесками разливались блики факельного огня, сквозь прорезь виднелись звезды. Они были не просто большими, а огромными. Ал выглянул из паланкина и велел идущему рядом самураю отойти куда-нибудь в сторону или выбросить свой факел. Тот решил, что свет мешает Алу спать, и, извинившись, отстал на пару шагов. Теперь звезды сделались еще красивее.

Новая проверка документов и новый вежливый шмон. Открыв занавески, Ал наблюдал за тем, как реагируют на проверки самураи. Несколько раз Бунтаро инстинктивно хватался за меч, собираясь порешить негодяев, мешающих ему исполнять приказ. Другие самураи тоже были готовы взорваться, настолько происходящее было унизительным для всех.