Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

Легенды ходят о таких местах, о полях смерти, бывших полях боя, что далеко от человеческого жилья. Годами стоят они, наводя ужас на округу, звери растаскивают тела знатных даймё, бравых офицеров и простых асигару, трудятся клыки лесных хищников, обдирают мясо с трупов воинов и их слуг, кровь смывают дожди, пытаясь похоронить на свой лад человеческие останки. Хорошо, если подземные боги проснутся и устроят в таком месте землятрясение, чтобы обвалилась почва, принимая в недра земные то, что еще совсем недавно было людьми, только редко в таких местах случаются движения земли и трещины, обходят боги столь неприятные места.

Сиро давно уже было хуже некуда, уж и извергал он из себя, и казнился и плакал, встречаясь с трупами своих бывших друзей, но да что сделаешь? Так и ходили дядя и племянник. Ходили и искали, переворачивали тела, заглядывали в очи. Искали…

— Нет Марико. — Минору остановился посреди царства мертвых, утирая пот со лба.

— Не нашли. — Сиро едва держался на ногах.

— Не нашли — значит, нет ее среди мертвых. Ты полон видел — стало быть, нет и среди пленных. На свободе твоя матушка — моя сестра. Дома пойди поищи ее. У соседей или, возможно, в лесах где хоронится. — Он пожал плечами, вспоминая непокорный норов сестренки. Даже если носатая Марико и предпочла бы прятаться в чащах лесных, то всяко не от страха, а из каких-то понятных ей одной соображений.

— Да не оставит ее Господь. — Сиро отвернулся от Минору, про себя произнося благодарственную молитву.

— Мой отец, твой дед, где-то в этих местах, — Минору беспомощно огляделся по сторонам, — давай разузнаем, да и пойдешь к нему. Вместе как-нибудь Марико разыщете, а я пока до Нагасаки доберусь. Служба.

— Мама, скорее всего, среди христиан, — простодушно предположил Сиро.

— Ну да, мы же в разных лагерях, племянничек.

— В разных, — не стал спорить с очевидным Сиро. — Но я ваш пленник и во всем покорен вашей власти. Маму мы не нашли, так что можем возвращаться в ваш лагерь. — Он опустил голову, оправил пояс. Без привычных мечей Сиро чувствовал себя неуверенно.

— Я твой должник. — Минору не трогался с места. — Ты спас мою мать, я от всей души желал бы помочь вызволить твою, теперь же… — Он нахмурил красивый лоб. — Твои христиане все равно проиграют. Я знаю об этом доподлинно. Я не спрашиваю, кому ты из них служишь, но попав в плен, ты, можно сказать, потерял хозяина, и теперь можешь решить свою судьбу сам.

Сиро молчал, опустив голову.

— Мы одна семья, я могу забрать тебя домой силой, и тебе все равно придется подчиниться мне, но я бы не хотел действовать подобным образом.

— Если вы заберете меня силой, я не смогу разыскать и спасти мою мать — вашу сестру, — напомнил юноша.

— Мне бы не хотелось прибегать к насилию, ты уйдешь и заберешь своих мальчишек, не хочу, чтобы их подвергали пыткам в замке Нагасаки. Но я… — Минору мучительно размышлял, как объяснить парню, что ему ведома тайна будущего. — В общем есть предсказание… — Он неуверенно переступал с ноги на ногу. Конечно же, отец запретил разглашать эти сведения посторонним, но разве племянник посторонний? — Есть предсказание, которое уже начало сбываться. Об этом не следует распространяться, но мне бы хотелось, чтобы ты мог реально оценить свои шансы в этой заварушке, а они равны нулю. — Минору вздохнул. — Дело в том, что сейчас ты видишь поле боя, засеянное в основном трупами в коричневой форме сегуната, и думаешь, что недалек тот день, когда вы, христиане, отпразднуете окончательную победу. Но этого не будет. Очень скоро из Нагасаки придет подкрепление, я сам и приведу его, и уже третьего января мы одержим победу, сместив вас в Симабара. Вы укроетесь в крепости, но у нас будут пушки, и… в общем, и ты, и твоя мама, и все, кто продолжит это безумие, будут либо убиты на поле боя, либо погибнут при бомбежке, либо будут казнены. Тридцать семь тысяч человек будут обезглавлены уже этой весной, еще точнее — в апреле. Наш предсказатель назвал точный день восстания, день в день предсказал это сражение, отчего же нам не верить ему и впредь. Тридцать семь тысяч, среди которых женщины и дети… казнят не только тех, кто будет участвовать в сражении, казнят всех членов семьи, посмевших бросить вызов Токугава-но Иэмицу.

— Тридцать семь тысяч? — На глаза Сиро навернулись слезы. — Тридцать семь тысяч, да это даже представить невозможно. — Еще совсем недавно, он не мог вообразить себе и несколько сотен, но это…

— Многие знатные даймё и великие военачальники переходили на сторону противника во время решающего боя и тем одерживали победу. Ты думаешь, что твой даймё или кому ты служишь, назовет тебя предателем, но это не так. Ты можешь оставить своего прежнего господина и вместе с матерью вернуться в свой замок. В любом случае победил тот, кто дольше прожил, а не кто красивее погиб. Да и в чем тут красота? — Минору расходился все больше и больше, не столько уже убеждая Сиро, сколько самого себя. А действительно, отчего он уехал из родного дома, пошел против воли отца, и теперь… нет, племянник не должен был слышать его сомнений. Но с другой стороны, он не мог просто взять мальчишку за руку и препроводить к Фудзико и семье. Мальчишка казался ранимым и не глупым, кроме того, не случайно же именно он явился в Эдо спасти Фудзико. Боги ничего не делают просто так.