Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

Все постепенно возвращалось на круги своя. Поняв, что Осиба выполнила свою миссию и изничтожила ниндзя в прошлом, Ал не спешил ей мстить за попытку убийства жены, с которой у него начался новый медовый месяц.

Осиба же вернулась в свой замок обновленной и пугающе юной. Такой юной и прекрасной, что, увидав ее, Юкки первым делом лишилась дара речи и упала бы в обморок, если бы мать не кинулась к ней, целуя свою единственную дочку и нежно уверяя, что это действительно она, а не явившаяся за ней лиса-оборотень.

— К черту вылазки в будущее за пластическими операциями, к черту вечная погоня за молодостью! — весело пропела Осиба. — Я поменяла свое старое тело на свое молодое и совершенно счастлива!

В этот момент за спинами дам с шумом отъехала дверь, на пороге стояли несколько незнакомых вооруженных человек.

— Ведьмы Осиба и Юкки! Вы совершили переворот в прошлом, и из-за этого изменилось настоящее, — не выговорил, а скорее выплюнул гневные слова в лица ошарашенным дамам старший из воинов, — вы сделали то, что является строжайшим запретом в ордене «Змеи», и за это вас ждет наказание.

После этих слов Осиба бросилась к шкафчику, в котором у нее находился запас эликсира, а Юкки замертво свалилась на пол, высвободив свой дух.

Один из самураев остановил Осибу, завернув ей руку за спину, так что та пребольно хрустнула, а по плечу жены даймё разлилась горячая боль.

— Сейчас вы поедете с нами в один из отдаленных замков, где вам предстоит жить до скончания ваших лет.

Руку отпустили, Осиба попыталась было сесть на пол, но ее грубо подняли на ноги и, заткнув рот платком, выволокли вон из комнаты.

В отчаянии Осиба пыталась позвать на помощь кого-нибудь из своих воинов, но вокруг царила тишина. Во дворе валялись несколько трупов в форме воинов сегуната, за воротами их ждали кони, к седлу одной из кобылиц, подобно кукле, была грубо прикручена крошечная девочка, лицо которой заливали слезы, а челка взмокла от пота.

Осибу положили на круп коня точно мертвую, кто-то связал ей руки и ноги, отчего она сделалась совсем беспомощной. Кто-то прыгнул в седло за ней, и дальше толчки, толчки, толчки. Живот Осибы болел, так что ей казалось, что внутренности ее давно превратились в кровавое месиво, впрочем, она не знала, как должны выглядеть ее внутренности, и не спешила это выяснять.

Когда через много часов, во время которых Осиба видела только траву и камни, чувствовала беспрестанные толчки в живот и боль в ребрах, ее наконец бросили на землю, вынув изо рта кляп, она могла только хватать воздух, корчась от боли.

Тут же ей дали напиться и оставили на некоторое время отлеживаться после перенесенных страданий. Все тело Осибы болело, словно ее жестоко избили, а руки и ноги затекли так, что она всерьез опасалась, что уже не сможет ими когда-либо пользоваться. Из-за всего этого она не могла заснуть и забыться хотя бы на одну стражу [59] В Японии время суток делилось на стражи. Каждая стража по два часа. . Рядом с ней валялась связанная по рукам и ногам крошечная девочка, чем-то напоминающая ее Юкки, когда той было шесть лет. Малышка стоически выдерживала испытания, сверля похитителей злобным, недетским взглядом.

— Кто ты такая? Кто твои родители? — попробовала Осиба завязать разговор с малышкой.

— Я воин-синоби, — зло бросила девочка, и тут же их снова подняли и, уже не затыкая ртов, вновь бросили поперек седел. От новой боли Осибу чуть не вытошнило, а девочка заскрипела зубами, так что это было слышно.

И снова невыносимая тряска, боль в животе и пострадавших ребрах, снова мелькание травы и камней, снова копыта коней и дорожная пыль в лицо…

Новая остановка, Осиба повернула голову и увидела незнакомый замок. Должно быть, это была ее тюрьма, о которой говорили воины ордена «Змеи», несчастная женщина с тоской смотрела на дорогу, проплывающие мимо нее деревья, коленопреклоненных крестьян, все это показалось ей вдруг бесконечно милым и родным.

Она подумала, что было бы неплохо сейчас вылететь из тела и, выбив душу из какой-нибудь крестьяночки, занять ее место. Жить спокойной жизнью, ухаживать за собственным садиком, растить детей. И не уничтожать в одиночку знаменитые кланы синоби, не затевать войну с сегунатом, не рушить чужие замки. К слову, зачем все это, если в результате ее ждет вечное заточение или смерть. Впрочем, как известно, смерть смерти рознь, и что приготовили для нее в ее родном ордене, она не знала, хотя предполагала, что ничего хорошего.