Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

Павел не понял обращенной к нему фразы, так как «отец» говорил слишком быстро.

— Ваш сын будет самым лучшим самураем, даймё Умино будет рад взять такого славного воина себе на службу. — Она кивнула в сторону замка, так что Павел сумел наконец въехать в смысл сказанного.

— Даймё Кияма-сан щиндаимас (князь Кияма умер), — наконец выдавил он из себя, — има кара даймё Умино (с этого времени даймё Умино).

Получилось, конечно, не бог весть что, но понять можно.

— Хай. Со-десу. (Да. Конечно.) — кивнул отец, с интересом поглядывая на ребенка.

— Ваташива уми мита. (Я видел море.) — выдавил из себя заранее заготовленную фразу.

— Уми? — Отец сделал движения руками, как будто плавал кролем.

— Най. Уми джанай, юмэ. (Не море, сон.) — поправился он. — Ваташива юмэ мита. (Я видел сон.).

— Юмэ? — Отец, должно быть, хотел представить как-то свою спутницу, но Павел ему мешал.

— Хай. Юмэ. (Да. Сон). Ваташива Арекусу Грюку мита. (Я видел Алекса Глюка.) — Он выдохнул, собираясь с мыслями: — Кара ханасу: аната ките, аната ките. (Он сказал: иди сюда, иди сюда.) — Он сделал движения рукой, как будто зовет к себе. — Отоосан! Онигайши масс. Арекусу Грюку ваташини айтай. Хонто айтай. Ваташино као метай. (Отец! Прошу вас. Алекс Глюк скучает обо мне. Правда, скучает. Хочет мое лицо увидеть.) — Он вздохнул, размышляя, что бы еще такое ввернуть из недавно разученного.

— Арекусу Грюку? — вытаращился отец.

— Каминоке широй. (Светлые волосы.) — кивнул сын, подтверждая, что речь идет именно о Золотом Варваре.

— Анатава Арекусу Грюку мита? (Ты видел Алекса Глюка?) Доку дес ка? (Где?)

Павел застыл, не зная, что сказать. Ему на помощь пришла мама. Она говорила какое-то время, показывая в сторону замка и поминая покойного Кияма. Должно быть, хотела, чтобы муж вспомнил роскошные похороны, где их сын Мико мог приметить единственного иноземца, присутствующего на церемонии.

Слушая жену, отец опустился на корточки рядом с сыном, внимательно всматриваясь в его глаза.

Он снова что-то спросил, но Павел не понял ни единого слова. С таким трудом завоеванное было внимание родителей ускользало теперь неведомо куда.

Из кухни прибежала служанка, с поклоном сообщившая о том, что обед готов.

Должно быть, отец спросил, ел ли ребенок, и, узнав, что того уже кормили, потерял к нему всяческий интерес. Вместе с незнакомой женщиной он вошел в дом, где сразу же сел на подушки.

Шанс был упущен. В отчаянии, что его план не сработал, Павел швырнул на землю палку, с которой еще совсем недавно упражнялся, так, словно она была настоящим мечом, и хотел уже отправиться на задний двор, как вдруг отец окликнул его.

Позволив служанке разуть себя, Павел поднялся по ступенькам и сел прямо на пол напротив отца.

— Анатано хаха намае нан дес ка? (Как имя твоей матери?) — шепотом поинтересовался отец.

— Ваташино хаха? Хаха. (Моя мама? Мама.) — Павел почесал затылок. А действительно, должно же ее как-то звать. Получилось неудобно.

— Анатано конзука нан-нин? (Сколько человек в твоей семье?) — вступила в разговор до этого молчавшая девушка. Со стороны это могло выглядеть так, что взрослые устроили ребенку потешный экзамен.

— Ваташино кодзука… — Павел задумался. — Отоосан, — он показал на отца, — хаха, обасан, оджисан, какей то рейши. (Мама, бабушка, дедушка, старший брат и младшая сестра.) — Он утер взмокшее от стараний лицо. Взрослые за столом переглянулись. — Блин, себя-то забыл! — Начал было он по-русски и тут же осекся: — То ваташива.

Но было уже поздно. Неожиданно «отец» сгреб его в железные объятия, так что Павел чуть не выблевал недавно съеденную пшенку. Глаза вытаращились от ужаса и напряжения, легкие не принимали воздух.

— Пусти, тварь! — выдавил он по-русски, отчаянно молотя отца свободными ногами.

— Павел Леонидович Пехов, если не ошибаюсь? — выдохнул ему в лицо «отец» и тут же разжал смертоносные объятия, давая бывшему десантнику глоток свежего воздуха.

Вопреки общему мнению, будто бы крестьян много, точно грязи, можно с уверенностью сказать, что это не так. Много детей может быть у зажиточных даймё или придворных, которые собирают налоги и с этого существуют. А откуда средства на содержание большой семьи у простых крестьян, да и если отыщутся какие-то крохи или добрые родители оставят себе всех детей, которых даст им Будда, возникает вопрос — куда их всех девать, когда они подрастут?