Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

Расправившись с изгородью, Ал скинул с себя пропотевшее кимоно и продолжал какое-то время рубить воздух.

— Жизнь не сложилась, не удалась! — Дзинь, дзинь, дзинь, меч встретился с поддерживающими изгородь металлической проволокой. «Сгинь, сгинь, сгинь!» — звучало в голове Ала. — Послать всех куда подальше, выпить эликсир, снова оказаться дома. Забыть про эту бездарную никчемную жизнь в Японии, про свои надежды и чаянья.

Дзинь! Дзинь! Дзинь! Сгинь! Сгинь! Сгинь!

Хотелось кричать во весь голос, но своими криками он мог разрушить священное ва соседей. Хотелось кататься по земле, молотя ее руками. Но таким своим поведением он подорвал бы свой собственный авторитет, навсегда опозорив свое имя.

— Нет, валить отсюда надо. Куда подальше, домой, в Питер. Все насмарку. Все впустую. За каким чертом меня вообще занесло в Японию? Хотел увидеть настоящего Токугава-сан, познакомиться с кормчим Адамсом. Где они теперь?

Ал остановился, стирая с лица крупные капли пота, в голове пульсировало, перед глазами поплыли красные круги.

— Зачем все? Мечты, надежды. Любимая жена, дом, впервые свой дом, дети… — Ал беспомощно покосился на замерших на крыльце Фудзико и приемного сына Минору и, не глядя отдав подбежавшей служанке меч, пошел в сторону домика, в котором размещалась ванна.

Когда-то давно, страшно подумать — шестнадцать лет назад, желая испытать судьбу, Ал принял эликсир общества «Хэби» и оказался в Японии начала семнадцатого века. В это почти невозможно поверить, он и сам не раз думал, что умер или сошел с ума, но здесь он был не один, кроме Ала в Японии находился его старый приятель, такой же игровик-реконструктор, как и сам Ал, кореец Ким, здешнее имя Кияма.

Шестнадцать лет Ал носил на шее медальон с изображением змеи, подаренный ему Кияма, в котором крылся билет обратно. И вот теперь пришло время воспользоваться им.

«Надо будет выяснить точнее, удастся ли вернуться в тот же день и час, когда принял эликсир, или нет».

Ал скинул набедренную повязку, позволяя служанке потереть себе спину щелоком.

Если «нет», получится, что я вернусь в Россию сорокапятилетним бомжом, а мне это надо?

Ал поморщился и, отстранив служанку, забрался в горячую воду. Подобная перспектива его не только не прельщала, а пугала. Здесь, в Японии, прошла его молодость, здесь у него семья, служба. Здесь он имеет все: расторопных слуг, верных самураев, готовых ради него лезть хоть черту в зубы. Здесь он на своем месте, а что он будет делать там?

Вернет ли свою квартиру? Вряд ли, за шестнадцать лет все продано и деньги прожиты. Сесть на шею сестре Аленке? А жива ли она? Попытаться пристроиться к какой-нибудь бабенке? На это тоже нужно время и силы. Нужен Интернет, сайты знакомств, а есть ли они еще? Есть ли там, в далеком пугающем будущем, Россия? Или вместо православных церквей давно возвышаются мусульманские мечети?

Он так давно не был там, что…

Ал омыл лицо горячей водой. Нужно было собраться с мыслями, посоветоваться. Медальон привычно покоился на груди, Ал погладил рисунок со змеей. Нужно ехать к Кияма. Именно к нему.

На секунду его сердце сжалось, подумалось, что до сих пор Кияма выходил на связь с ним по собственной воле и не чаще чем раз в пять лет, со всеми полагающимися в таких случаях предосторожностями. Так как об их встрече могли донести Токугава-сан, и тогда… даже приняв решение убраться из Японии, Ал не мог подставить свою семью и друзей.

«Кстати, а с семьей-то что делать? Забрать с собой? А сумеют ли они прижиться в двадцать первом веке? Даже если и сумеют, будет ли у Кияма достаточное количество эликсира? И на что он будет содержать их там?»

Все эти вопросы оставались без ответа, Ал закрыл глаза, быстро воображая перед собой экран монитора. Вот если бы можно было сейчас поболтать в чате с Кияма. Прочитать сводку новостей и понять, стоит ли тащить с собой жену и детей.

Жену и детей? Он представил себе, как его сыновья зарубят там кого-нибудь. Кого-то, кто элементарно толкнет их в метро или скажет бранное слово. К гадалке не ходи, ни один самурай, если он, конечно, самурай, а не слякоть, не простит такого. Они тоже не простят. Представил, как их затем осудят за это. Нет, они никогда не научатся жить вполсилы. Не сумеют прощать оскорбления, не согласятся расставаться с самурайскими мечами…

При воспоминании об Амакаву его сердце вновь сжалось. Надо же было воспитать двоих приемных как нормальных людей, и получить за все это собственного сына подонка!