Юлия Андреева - Геймер, тетралогия в одном томе

— Гендзико теперь не выйдет замуж. Это я виновата, господин, я недостойна жить! — Фудзико встала на колени, склонив голову.

— Как она? — Ала трясло. Первое, что он хотел сделать после того, как услышал страшную весть, броситься к старшей дочери, но как раз в этот момент у нее был деревенский доктор, и Ал не стал мешать осмотру.

— Она самурай. — Фудзико грузно поднялась с пола, сначала встав на одно колено и затем с усилием подняв свое отяжелевшее от частых родов тело. — Не желаете принять ванну? Переодеться с дороги?

— К черту ванну. Как моя дочь?! — Мысль о том, что пришлось пережить Гендзико, жгла изнутри, причиняя нестерпимую боль. — Мы живем в прозрачных домах, почему никто не пришел к ней на помощь? Почему?..

— Вы оставили вместо себя своего старшего сына Амакаву, он отдал приказ Гендзико. Приказы не обсуждаются.

Ал сжал кулаки. Как обычно выходило, что виноват во всем он.

— Что мне теперь делать? — Ал заглянул в глаза жены, обнаруживая, что совсем недавно та плакала. Сейчас ее глаза были сухи, голос тверд.

— Ваш приемный сын Минору готов пожертвовать собой и жениться на Гендзико. — Фудзико выпалила это без колебания, счастливо улыбнувшись.

— Но Минору и Гендзико — родные брат и сестра! — От неожиданности Ал сел на пол. — Это ваши дети, моя дорогая, ваши и вашего первого мужа. Или что-то не так?

— Вы приказали мне забыть об этом, вот я и забыла. Никто ни о чем не догадался, — весело рассмеялась Фудзико. — Вы признали Гендзико нашей с вами законной дочерью, а Минору — все знают, что вы усыновили его шестнадцать лет назад. Никто кроме нас с вами не знает о реальной степени их родства. Впрочем, ничего страшного и не произойдет, ничего непоправимого, я имею в виду. Минору женится на ней, только чтобы покрыть грех брата. Это его долг. А через год вы дадите ему новый приказ развестись, и тогда Гендзико выйдет вторично замуж. Мне кажется, это отличный план!

— Какой план? — Ал услышал за дверью шорох и, чинно присев на подушку, велел служанке войти. — Моя дочь, быть может, не переживет случившегося? Может, она вообще умрет! — продолжил он, когда служанка, налив ему саке, покинула комнату, плотно задвинув за собой фусима.

— Ваша дочь действительно заболела, но она непременно выживет. Ведь она самурай. Мы же должны подумать о ее чести, о вашей чести…

— А Минору? — Ал обхватил голову руками. — Если бы я не успел, Минору был бы сейчас мертв! Как это отразится на нем?!

— Минору исполнял приказ. Уверена, что если бы дело дошло до сэппуку, он показал бы всем свою душу! Я горжусь им! — Фудзико снова победно улыбнулась, подсаживаясь к Алу, чтобы налить ему еще саке.

— А Амакаву? — Ал чувствовал себя беспомощным. — Что мне делать с Амакаву?

— Все что считаете нужным. — Лицо Фудзико напряглось. — Он безропотно примет любое наказание. Даже смерть!

— Смерть! — Ал выхватил бутылочку с саке из рук жены и влил содержимое себе в горло. — Я должен казнить своего родного сына?

— Не казните. Это ваше право. Сошлите его в ссылку, отправьте в войско Токугава. Пусть остается там, пока все не уладится, или сошлите Гендзико! — Лицо Фудзико вновь озарила счастливая улыбка. — Ну конечно, формально Гендзико выполнила приказ, но, по сути, она утратила свою девичью честь, а значит, опозорила вас, ее отца, и свою семью. Значит…

Но Ал уже вскочил и, с силой толкнув седзи, так, что те вылетели из специальных крепежей, выбежал из дома.

В Японии существуют только японские выходы, в Японии, как ни бейся, тебе будут кланяться, вежливо улыбаться, но сделают все по-японски. По-японски — значит, таким образом, каким нормальный человек не решил бы ни за что на свете. Ал выхватил меч и, нимало не стесняясь, принялся выполнять боевые приемы, круша зеленую изгородь, с такой любовью высаженную здесь прежним садовником.

По-японски было бы правильнее казнить теперь Амакаву за его проступок, а после Фудзико — за то, что не вмешалась и не защитила дочь. Потом…

Ни один приказ, который он считал принципиальным, по сути, не выполнялся, то есть выполнялся, но чисто по-японски.

Хотелось выть.