Андрей Круз: После

– Откуда ты сам? – спросил «матрос».

– Издалека, – не стал я излагать подробности. – Сам местный?

– Почти. Пять лет в Торжке.

– Чем занимаешься?

– Механик я. И всякое, – он неопределенно махнул рукой с папиросой. – Починить, поделать.

– А что из дома носило?

– Да так, закупились всяким. Наша машина впереди идет, тут просто сидеть удобней, на картошке-то, – он постучал по мешку, на который опирался. – Доедем уже скоро, вон на Золотиху поворот был уже. А к нам по делу?

– Да вроде бы. – Я затянулся, выпустил дым. – Остановиться-то есть где у вас?

– Гостиница есть. Можно комнату снять. Соседка у меня сдает, бывает. Знаешь город?

– Нет, откуда? Я в первый раз.

– На Белинского это, почти центр, считай. Надолго?

– Сам не знаю, как получится. Может, и надолго.

– Занимаешься чем по жизни?

– В охране работал, – приврал я на всякий случай. – Теперь все, больше не работаю.

– Новое место ищешь или что?

– Почти что. Там видно будет.

– У меня зять в охране обозов работал, – вступила в разговор грузная тетка, сидевшая у противоположного борта. – Убили три года назад. Тут как раз, у Лихославля.

Сидевший рядом с ней мелкий мужичок с заросшей длинной щетиной физиономией кивнул, не сказав ни слова. Точно муж с женой.

– Бандитов у вас много тут?

– Да кто их знает? Бандитствуют. Всякой сволочи хватает.

– Но в городе тихо, – добавил «матрос». – И рядом. Нормально у нас.

Разговор как-то сам по себе увял. Всех уже растрясло, все устали от долгой дороги. Колонна продолжала вилять между ям, расплескивая грязную воду из-под колес, громыхали борта кузовов. Серое небо, серый дождь, зеленый лиственный лес по сторонам дороги.

Папироса докурилась до мундштука, я выбросил ее за борт, в грязь. Как ни ворочаюсь на сложенной плащ-палатке, а все равно задницу отсидел давно. И так сядешь, и эдак, и ногу под себя подложишь, но доски и есть доски, мягкости в них никакой. И это если бы я так первый день ехал, а ведь уже неделю мыкаюсь. Доедешь докуда-то, а там очередного обоза или попутки ждешь. Но просто попутки случайных людей брать не любят. И в кузовах ехал, и на телегах, и даже раз под дождем на прицепе-платформе катил. И вот доехал вроде бы. Почти.

Оперся на левую руку, меняя положение, в плечо отдало болью. Новая напасть, в последний год началась. Болит плечо, несильно, но тупо и постоянно, немеет сама рука. Назад ее завести уже не получается, даже чтобы себе спину почесать. Спрашивал у врача, что это такое, тот плечами пожал, сунул какую-то мазь. Даже не знаю, действует мазь или нет, да и заканчивается уже. Пробую разминать каждый день, но опять не знаю, помогает или нет. Старею. Была бы жизнь получше, может, и старел бы не так быстро, но «получше» уже нет. Не про нас это самое «получше». С Этого Самого осталось только «похуже» и «совсем никуда».

Лес сменился ржаными полями, навстречу прошла пара грузовиков, а потом, переваливаясь по кочкам, прокатил обшарпанный «Москвич». Близко к Торжку уже, похоже. Пару деревень проехали, пустых и разоренных. Почти не живут люди в деревнях теперь, к городам жмутся, безопасней в них. Разве совсем в глуши, где и городов близко нет и куда всякой сволочи специально забираться лень. Мы вот тоже городком жили, а вокруг пустота, леса да поля.

Слышно было, как машина во главе колонны забибикала. Увидел кого или подъехали? Из-под тента ни черта не видно вперед, так и разглядываю морду идущего следом «ЗИЛа». Подъехали, похоже, скорость скинули, машины сзади почти вплотную подтянулись. Шофер «зилка», молодой парень в серой спецовке, перехватив мой взгляд, большой палец показал. Ну да, ему радость, работа опасная, а теперь он на месте и отдых впереди.

Вот наш «газон» чуть тряхнуло, проехали блок, затем справа показались кирпичные пятиэтажки нежилого вида, разве что на крыше одной разглядел мешки с землей и наблюдателей под навесом. Тут нас остановили, в голове колонны послышались голоса, а затем кто-то загорланил в мегафон, обращаясь уже ко всем, да так, что ни слова не понятно. Но «матрос» сказал:

– Проверка сейчас будет. От автомата, если есть, магазин отстегнуть и патрон из ствола, только так в городе и носить. Если пистолет есть, то тоже разряди.

Сам он сноровисто откинул щелкнувший пружиной магазин своего «СКС», высыпал патроны в ладонь, выбросил тот, что в стволе, а потом, вытащив из кармана обойму, взялся этими патронами ее заполнять. Ну что, у нас такие же правила, так что и удивляться нечему. Я отстегнул от автомата магазин, выбросил патрон из патронника, убрал все в подсумок. Полез под куртку, вытащил из оперативки «ТТ», разрядил. А потом из внутреннего кармана достал документы, завернутые в потрепанный полиэтиленовый пакет, приготовил к проверке.