Николай Бахрошин - За пять минут до

Тренькающий перезвон раздался в ночной тишине так неожиданно, что я вздрогнул. Оказывается, здесь есть дверной звонок. Не заметил.

Я пошел открывать.

Женщина, которую любишь, напоминает всех красавиц мира, отличаясь от них только в лучшую сторону. Мысль не бесспорная, согласен, но именно она пришла в голову, когда я распахнул дверь.

Да, это были они, вся троица – Ева, первая женщина на Земле, сосредоточенный воин Толик и смущенно улыбающийся бандит Багор. Мялись передо мной на пороге, не решаясь войти.

– Прошу, – сказал я.

– А можно?

– Нужно.

– Такое впечатление, что вы нас ждали.

– Разумеется, ждал. Хватит играть в загадки, дорогие мои, детские игры увлекают лишь до определенного возраста, который для меня, увы, кончился…

Я не стал уточнять, когда оно кончилось, мое бездумное, беззаботное детство. Чтоб не пугать.

– Говорил же я вам! – со значением сказал Багор остальным.

Ему не ответили. Вошли. Дом Скворцова они явно знали лучше меня, что не удивительно.

– Итак, друзья, давайте, наконец, расставим точки над «i», разложим по полочкам и, как бонус, раздадим сестрам по серьгам, – сказал я через некоторое время. Со вкусом отхлебнул горячего свежезаваренного чая и захрустел печеньем.

– Впечатляющая программа, – улыбнулась Ева.

Это она с женской предусмотрительностью прихватила с собой большую пачку печенья с изю-мом. Очень кстати.

– Именно так я предлагал действовать с самого начала, но ребята решили сначала присмотреться, – сказал Багор, оправдываясь.

– Мы были не уверены, – пояснил Толик. В чем не уверены – не пояснил.

– Ау та ника но пару? – спросил я его.

– Ури ньо деса, – ответил он с некоторой запинкой.

Акцент немного не тот, но в целом правильно. Перевод нашего короткого диалога: «Почему не спросил? Не решился». Главное в том, что последний раз такие слова звучали на Земле сотню тысяч лет назад. Не просто мертвый язык – абсолютно забытый мертвый язык.

Странный дар Толика – держать в голове больше сотни языков, большинство из которых давно потеряны в глубинах времени.

– Все началось после контузии? – уточнил я.

– Да, контузия была. Неподалеку разорвался осколочно-фугасный снаряд – два ранения и контузия от взрывной волны. Очнулся через несколько дней в госпитале, тут на меня и накатило.

– Тяжко пришлось?

– Не то чтобы… А вообще-то тяжко, – сознался Толик. – Сначала решил, что схожу с ума. Врачи тоже так решили, когда я заговорил с ними на языке догонов, древнего африканского племени. Сильно злился, что меня не понимают. А по-русски я не понимаю, чувствую, что-то знакомое, но смысла не разберу… Нет, постепенно русский вернулся, начал понимать. Только с ним еще куча языков. Зазвучали в голове, как радио, даже ночью, во сне с кем-то разговаривал, все на разных языках. Но их уже хватило ума не озвучивать, без того в госпитале как на психа косились. Зато комиссовали потом без проблем. Диагноз «черепно-мозговая травма, несовместимая с дальнейшим прохождением службы» и небольшая пенсия по инвалидности. Вот тогда я и решил разобраться, что со мной случилось. Узнал, что есть люди, которые изучают мистику как науку, начал интересоваться, познакомился с ребятами из Школы, встретился с Николаем Николаевичем. Он предложил остаться в школе.

– Мистика – это не наука, это образ мышления. Наука такого рода называется эзотерика, – уточнил я. – Но – спасибо, Толик. Исчерпывающий рассказ.

– Садись, Толик, три с минусом. Стыдно до сих пор не знать элементарных вещей, – вставил Багор, явно копируя интонации учителя.

Ребята улыбнулись, а Ева фыркнула.

Все правильно, ученики Скворцова должны знать достаточно, чтоб не делать скорбные мины при упоминании о смерти. Это стало последним аргументом в их пользу. Впрочем, я уже давно чувствовал, что без них мне не обойтись. Клубок сплетается.

Я глянул на Жору:

– А ты, значит, выступаешь в роли Кассандры?

Широкоплечий бритоголовый Багор кивнул. Задумчиво потер щетинистую щеку:

– Сам не пойму, как это получается. Словно накатывает… И ничего не было, никакой контузии или аварии – совсем ничего. Жил себе и жил, стриг бабло с рынков и магазинов, на разборки с пацанами ездил. Думал, поднимусь по бабкам, открою заводик какой-нибудь – колбасный или пивной. И вдруг в один день все опротивело. Как будто оскомина от самого себя. Начал думать – как живу, зачем? Пробовал водку, по бабам, так, сяк… Извини, Ева.