Николай Бахрошин - За пять минут до

А другие странные поручения? Как-то раз, к примеру, Бабай выкрал для него икону из маленькой церкви под Псковом. Добро бы доска была знаменитая, хотя бы понятно, а то – маленькая, невзрачная иконка, больше грязи, чем красок. Не значится ни в одном каталоге, сам досконально проверил.

– Зачем она вам, Север Семенович? – поинтересовался он уже после дела, отдавая икону, завернутую в старое вафельное полотенце.

– Сжечь. Она мне мешает, – неожиданно ответил Закраевский.

Бабай откровенно оторопел. И от того, что ответил – Север редко отвечал, зачем-почему, и, главное, от самого ответа.

Мешает ему, видите ли, икона… Почему именно эта иконка?

Ох, вопросы, вопросы…

Которые Бабай в конце концов перестал задавать. После того как Закраевский однажды вроде бы вскользь, со своей характерной усмешкой-судорогой, сказал ему:

– Кстати, хочу тебе посоветовать, Антон, не трать время.

– Это о чем, шеф?

– Я тут на днях новости смотрел – что делается в стране… Совсем народ с катушек слетел. Вот, передавали, в какой-то деревне Калязино… Нет, вру – в Калятино, в Тверской области, в доме неких Карпухиных… Представляешь, муж и жена – три дня пили не просыхая и допились до того, что облили друг друга самогоном и подожглись. И сами сгорели, и дом сгорел, никто из огня не выскочил, представляешь?

Бабай вздрогнул от неожиданности. Представил. Северу, конечно, не за что быть благодарным Любке Карпухе, но сжечь собственную мать – это уж… Совсем уж…

Он смешался под тяжелым, вроде бы равнодушным взглядом олигарха. Не нашел что ответить.

– О чем это я?.. Что-то хотел сказать тебе, – продолжал олигарх с чуть заметной усмешкой. – Ах да… То, что ты, Антон, любишь много знать – это похвально. Понятно при твоей работе. Только знать – это не всегда хорошо, поверь мне на слово. Во многом знании много печалей – не дураком сказано. Чем шнырять по провинции, съездил бы лучше куда-нибудь под пальмы, отдохнуть на песочке у моря, попить водки из кактусов, трахнуть телку с загорелыми сиськами. Жизнь коротка – веселись, Бабай! Не забывай – в России народ живет трудно, зато недолго, – уже откровенно ехидничал Закраевский.

Он понял. Еще бы не понять! Ничего конкретного, но при этом – яснее ясного. Куда уж яснее! Так и хочется удариться башкой об стол и протяжно, неприлично завыть. Потому что именно в этот момент Бабай ясно почувствовал: он, как дурак, ввязался в такую поганку, перед которой все его криминальные подвиги – детский писк на лужайке. И, хуже всего, поезд тронулся, набирает ход, стучат по рельсам колеса – уже не соскочишь… Страх и морок!

Больше Бабай не совался в прошлое Закраевского. Хотя не думать о нем не мог, не получалось не думать…

Н. Н. Скворцов «Проблемы реинкарнации» Из главы «Истоки»

«Для начала я хочу рассказать о своих родителях. Они были людьми необычными. Здесь нет никакой сыновней пристрастности, они действительно отличались от остальных, это я чувствовал даже маленьким.

Папа был на пятнадцать лет старше мамы. Он, как это раньше называлось, прошел долгий путь. Родился и вырос в маленьком городке на Урале. Его отец, мой дед, погиб на войне, был призван сразу после 22 июня и перемолот в мясорубке 41-го года. Папа рассказывал, с фронта семья получила от него два письма, оба – летом. Потом, к зиме, пришла похоронка. Его мама, моя бабушка, осталась одна с тремя маленькими детьми. Женщина из деревни, без образования, без профессии, с одной только видимой перспективой – работать всю жизнь, как ломовая лошадь.

Вот так и жили… Небольшой домик в рабочем поселке, полуголодное существование по карточкам и вечная проблема – чем и как топить печь. Что-то в ней было не то, в самой конструкции, и нагревалась плохо, и тепло держала недолго. Отец рассказывал, его первые воспоминания из раннего детства – печь, печь и печь, которую нужно топить, как проклятую, по выражению бабушки.

Война закончилась, кто-то из вернувшихся фронтовиков развалил проклятую печь и сложил нормальную, но бедность осталась. Отец, чтобы поддержать семью, в четырнадцать лет пошел работать слесарем на завод. Правда, учебу не бросил, аттестат зрелости получил в школе рабочей молодежи. Учителя настоятельно советовали ему не останавливаться на этом, говорили – голова у тебя, Николай, светлая, двигай дальше, готовься в вуз. Он послушал, заочно окончил институт, работая все на том же заводе.

Мастер, начальник смены, замначальника цеха, начальник цеха, главный инженер и, наконец, директор завода. В своих кирзовых сапогах сорок шестого размера отец быстро протопал всю карьерную лестницу. Стал одним из самых молодых, многообещающих директоров оборонки. Человек-гора из гущи народа, богатого на каменные характеры.