Александр Афанасьев - Однажды в Америке

– Если сработает, пиши на него представление, я подпишу.

– Хорошо.

– Интересная штука жизнь… – задумчиво сказал президент.

Ближнее Подмосковье

Подземный центр боевого управления Министерства обороны России

19 августа 2019 года

– Товарищ Верховный главнокомандующий.

…

– Москва на связи…

Поскольку центр находился более чем в восьмидесяти метрах под землей – прямой связи не было, работала сложная проводная система. Даже все звонки по сотовой и спутниковой шли через провод.

Президент взял трубку, послушал.

– Сейчас буду…

Посмотрел на министра обороны.

– Белый дом. Вышли на связь одновременно по красной линии, по обычной и по линии МИДа. Ищут меня.

«Зашевелилась помойка», – почти нецензурно подумал министр обороны.

Кортеж президента России под мигалками мчался в Кремль. Перекрывалась дорога… все было как обычно. Только президента в кортеже не было.

Президент Российской Федерации ехал, как ездят простые граждане, в маршрутке, сделанной на базе фургона «Мерседес Спринтер», с подмосковными номерами и рекламой услуг такси на борту. Конечно, это была не совсем маршрутка, эта машина, как и несколько других таких же, была собрана на шасси немецкой фирмы «Ахляйтер» и была полностью бронированной и полноприводной. Но внешне она почти ничем не отличалась от обычной маршрутки.

Эта маршрутка да джип прикрытия – весь кортеж.

Въезжали в Москву… прошли Третье транспортное… за затемненным стеклом мелькали новостройки, торговые центры. Когда он принял страну – это была глубоко несчастная постсоветская страна, где сто долларов считались за большие деньги.

Он, сам много лет проведший за границей, четко понимал, чего на самом деле хотят россияне: сделайте нам, как там. В обмен на «как там» они готовы были отдать и демократию, и свободу слова…

Обмен состоялся.

А страшные события на Украине, которой в свое время не хватило ума поменять свободу на колбасу, подтвердили правильность этого обмена. Ничто, даже резкое падение цен на нефть, явно подстроенное США, не смогло сломать то здание, которое он построил. Но сейчас встает вопрос: а что дальше?

Бывший его советник Андрей Илларионов сказал про него, что он один из тех, кто лучше всего понимает экономические проблемы в самой вертикали власти, и один из тех, кто максимальное внимание уделяет экономике. Это было правдой. Он хорошо понимал, что СССР рухнул не оттого, что не было свободы, а оттого, что не было колбасы, и потому экономике он уделял первостепенное внимание.

Он говорил с экономистами об этом совсем недавно. Разговор был серьезный, из тех, что определяют политику страны вперед на годы. То, что Россия не может развивать современную промышленность, потому что у нее нет двухсот или пятисот миллионов населения, – полная чушь: как же тогда развиваются Германия, Япония, Южная Корея? Там и ста миллионов нет. Вопрос был в открытости рынков. И вот тут-то вставала проблема. США могли сорвать развитие России, просто закрыв для нее рынки.

Нет, какие-то останутся открытыми. Например, энергоносители и продовольствие. Тут много разных интересов, а события в Египте показали, как перебои в поставках продовольствия могут нанести тяжелые и далеко идущие политические последствия [84]. Но такие вещи, как самолеты или автомобили, продать будет невозможно. Примеры уже есть. Точно так же не пустят банки, страховые компании, сети магазинов. Найдут предлог и не пустят.

Конечно, что-то можно и изменить. Например, делать самолет на 100 % из российских комплектующих. Но в том-то и дело, что в таком случае ты не получишь конкурентоспособный продукт. Конкурентоспособная экономика – экономика специализации. Кто-то лучше всех делает шасси. Кто-то двигатель. И лучшее – покупают все. Затраты на проектирование, запуск в производство раскладывается не на семьдесят изделий, а на семьсот. Пример того – сотрудничество с «Боингом» и «аэробусом» по поставке деталей из титана. Вышла целая конкурентоспособная отрасль. Пусть «Боинг» и «аэробус» не наши – но там наши детали. Как недавно докладывали – до пятнадцати процентов общего веса в новейших лайнерах.

Вот и встает вопрос – сотрудничать или применять санкции и грозить ракетами.

Было и еще кое-что. Он все-таки был послевоенным пацаном. И застал послевоенную неустроенность. Поколение без отцов. Потому он не любил войну. Он не представлял себе решение проблем войной и не хотел нести войну – ни России, ни кому-то другому. Он боялся войны и ненавидел ее.