Максим Бондарчук - Созвездие химеры [СИ]

Все было сделано так, как его и просили. Горг отложил тело, выбросил перчатки и, еще раз осмотревшись, быстро направился к выходу.

Тяжелый стук колес экспресса заставил его вернуться в этот мир. Размышляя над произошедшим, он совсем не заметил как поезд вылетел на поверхность из тоннеля и продолжил идти последний участок пути по наземной магистрали.

Было темно. Длинные улицу Трущоб в это позднее время были погружены в глубокий сон. В окне быстро проносились многочисленные дома, небоскребы, целые кварталы пролетали перед его глазами, не успевая даже зафиксироваться в его памяти. Он смотрел в темноту этой ночи и еще раз прокручивал в голове последние события.

Вскоре его нос учуял мерзкий запах пота и грязной одежды. Горг повернулся и увидел позади себя того самого бомжа, что ехал с ним в этом же экспрессе несколькими часами ранее. Теперь его лицо было открыто. Опухшие глаза смотрели прямо на него. Многочисленные шрамы и ссадины по всей поверхности кожи лица вызывали отвращение. Лишь зубы, чистые, почти белоснежные, очень ярко контрастировали во всей этой картине.

Бездомный сделал шаг по направлению к Георгию. Увидев, что тот никак не отреагировал на это, сделал еще один, потом еще. Наконец, ему удалось приблизиться почти вплотную, отчего мужчина едва сдерживал кашель.

— Я присяду? — бездомный указал на сидение напротив.

— Нет. — отрицательно покачал Горг.

— И все же я сяду.

Он громко упал на свое место и раскинул руки.

— Что тебе надо? Вагон пустой, здесь полно других свободных мест, чтобы ты мог там сесть.

— Я знаю, но я хочу сесть именно здесь. Мне хочется поговорить с тобой.

Горг внимательно осмотрел незнакомца, особенно его лохмотья. Под такими сгустками грязной материи можно было спрятать любое оружие.

— Рад познакомится. — он протянул руку, но не дождавшись ответного движения, поднес ее к своему носу. — Что? Дурно пахнет?

— Воняет.

— Прости. Я остался без работы много месяцев назад. А нет работы — нет денег, нет денег — нечем платить за квартиру, нет квартиры — негде помыться. Все упирается в деньги, мой дорогой друг. Они альфа и омега нашей жизни. Они путеводная звезда, такая далекая, такая холодная и такая желанная. Не под сточной трубой же мне следить за личной гигиеной.

Он улыбнулся и снова оголил свои белоснежные зубы. Все целые, ни одного подгнившего или намека на нечто подобное.

— Но не будем заострять на этом внимание, давай лучше поговорим о тебе.

— Что ты имеешь ввиду?

Георгий немного напрягся. Разговоры о нем всегда приводили его в необъяснимое напряжение. Чувство страха постепенно проникало в него.

— Не волнуйся так, я не собираюсь лезть в твой мозг и пытаться достать оттуда все, что мне нужно.

— А можешь?

— Конечно. Проще простого. Но я хочу, чтобы ты мне кое-что поведал сам. Как насчет твоего отношения ко всему, что происходит вокруг.

— Например?

— Твоя жизнь. Твоя работа. Все то, что так или иначе заставляет тебя просыпаться по утрам. Тебе нравится, что повсюду ты видишь охрану? Мы, что живем в клетке? Она везде. У входа в твою многоэтажку, у дверей шахты, в Подземелье, на улице и даже в воздухе. Даже сейчас, я готов поспорить, они кружат в воздухе и наблюдают за нами. Тебе нравится жить именно так?

Его глаза необычно раскрылись и взгляд стал прямым, как стрела.

— Это обычные меры безопасности. Ничего особенного.

— Да неужели?

— Конечно. Если бы ты почаще вылезал из этого вагона и ходил по улицам, то сам все понял. Трущобы — не рай, а зловонная дыра, которую от полного мрака спасает только страх перед зачисткой. Ты был хоть раз в четвертом районе? Или на худой конец в седьмом? Там стрельба не прекращается круглые сутки. Даже солдаты не заходят туда без особой необходимости, оставляя за жителями право самим разобраться в своих проблемах. Представляешь, что может случиться если и этот барьер падет? Эта дрянь вылезет наружу и подожжет все остальное в Трущобах. Это место заполыхает так, что ад покажется детским костром.

— Пустые слова. Попытка оправдать реальность.

Бездомный повернулся к окну. Его внимание привлек вид мелькающих многоэтажек. Как надгробия на кладбище, высились они в Трущобах, одним своим видом нагоняя тоску. Жизнь обошла это место стороной и вряд ли уже вернется. Она разочаровалась в этой земле.

Экспресс начал едва уловимо сбавлять скорость. Осталось половина пути и они снова окажутся в той точке, откуда все началось.