Владимир Стрельников - Опасные тропы. Рядовой срочной службы

– Доброе, Алсу Расимовна, – очень вежливо поздоровался я.

– Присмотришь за моим домом? Я с дочкой к сестре в Ташкент на пару недель поеду, за свой счет взяла отпуск в школе. – На меня глянули серо – голубые глаза.

– Хорошо, присмотрю, – кивнул я, не понимая, в чем дело.

– Не нравится мне это все, убийства, следствие. Поживу в столице, там поспокойнее, – и, подойдя ко мне, тихо продолжила. – И скажи Сайоре, пусть перестанет пользоваться своими духами. От тебя пахнет «Пятой авеню», в твоем доме наверняка тоже такой запах. Мужик не поймет, а женщина сразу учует. Удачи вам, ребята, постарайтесь выжить, – и, оставив ошалевшего меня, пошла к своему дому.

Постояв минут пять, и покачав головой, я пошел в школу. В принципе, учеба дается не сказать, чтобы тяжело, даже нравится, но вот о продолжении даже мыслей нет. Придется пахать руками, скорее всего, сварным пойду, куда – нибудь на север России, на нефтепромыслы. Хорошо бы в Москву устроиться, но тут вряд ли выйдет. Хотя, поглядим. Не стоит загадывать.

Отучившись, и даже получив две четверки, я неторопливо шел домой, помахивая пакетом с буханкой хлеба и коробкой с сахаром. Сайора, как оказалось, ест пусть не как воробышек, скорее, как два воробья. Мало кушает, в общем. Говорит, ей калорий на день хватает, и вообще цифрами сыплет.

Завернув в свой проулок, я потопал было к дому, но из – за среза дувала вышел здоровый парень. Оглянувшись, я увидел еще одного, подходящего сзади. Салиевские «быки», мать их.

– Вы чего, ребята? – у меня похолодело на сердце. Неужели узнали? Как там Сайора?

– Поговорим? – ласково спросил подходящий спереди, и попытался врезать мне куда – то в район брови, но выдал себя торопливым подшагом, и я успел увернуться, и вполне основательно врезать ему левым крюком в печень, уложив в пыль. Но это было все, что я успел. Короткий удар сзади по почкам заставил меня согнуться, а сильный удар по затылку сбил с ног и увел в «сумерки». Придя в себя, попытался подняться, но на спину мне наступили.

– Какой шустрик, – с усмешкой сказал сверху молодой голос. – Семен, хорош блевать, пива надо меньше пить! Видишь, пацан свалил!

– Ты, паренек, – мне вздернули голову вверх за волосы, и я зажмурился от слепящего солнца в глаза. – Объясни, чего твоя соседка к тебе подходила, а сейчас собирается уезжать? А? И чего ты такой офигевший был после ее слов?

В голове закрутились мысли. Похоже, Алсу взбаламутила своим отъездом тех, кто должен был приглядеть на моим домом. Но долго думать мне не дали.

– Говори, что знаешь, пока оба глазика на месте, – перед глазами щелчком раскрылся складой ножик. Маленький такой, блестящий, все бы ничего. Но вот только его острие мне под левый глаз уткнули.

– Беременная она, в Ташкент к сестре едет, аборт делать! – ляпнул я первое, что пришло мне в голову.

Нож больно кольнул меня, по щеке потекло теплое и липкое. Но его тут же убрали, и даже извинились. После того, как немного ржать перестали.

– Не, ты погляди! Мы – то надумали бог знает что, а он училку дрючит. Ну даешь, парень, – меня вроде как шутливо, но больно ткнули носком туфля в подбородок. – За порез извини, ТАКОГО я не ожидал, от неожиданности рука дернулась. Ладно, ничего личного, бизнес. – Меня отпустили.

– Пошли, Семен Семеныч. – Парень, который меня вырубил и допрашивал, выпрямился, сложил ножик, и сунул его в карман.

– Сейчас, – сильнейший пинок в живот заставил меня согнуться, и хватать ртом воздух, пытаясь вздохнуть. Еще один в ребра опрокинул на спину.

– Семен, хватит! Босс не разрешал увечить парня!

– Пусть помнит! – меня еще раз пнули под ребра, но уже так, без особой злобы. И ушли.

Минут пять я пытался отдышаться, меня рвало так, что зеленая желчь пошла, голова кружилась, едва я пытался встать.

Из ворот выглянул соседский пацан лет лет десяти, и его младший брат. Анвар и Салим, неплохие пацанята, я им змея клеил весной. Вот и сейчас они помогли мне встать, добраться до дувала, за который я хоть мог держаться. Их мать выскочила из ворот, помогла мне добраться до крохотной скамеечки под раскидистой чинарой, принесла тряпку, намоченную в холодной воде, и положила мне ее на голову. Пацанята принесли мне мой пакет с хлебом, и сидели рядом, смотря на меня огромными темно – карими глазенками. Все, завтра весь поселок будет знать, что здесь произошло.

Отсидевшись, я поблагодарил хозяйку и детишек, и потихоньку, придерживаясь рукой дувала, пошел к дому.

Петух осторожно обошел меня по кругу, недоуменно квохча.