Роман Корнеев - Мятеж

Впрочем, это был лишь один из двух дюжины хорошо проверенных способов сгинуть в этом горниле, из которых самым простым вариантом была тривиальная гравитация — здесь текущая из недр конвекционной зоны энергия успешно противостояла тридцатикратной перегрузке, но стоило гравикомпенсатору вовремя не отреагировать на скачок плотности этой ненадёжной опоры, как спустя пару секунд и километром ниже «Эпиметею» придётся на собственном опыте столкнуться с тем, что астрогаторы в шутку называли «молотом Тора». Ошибок фотосфера не прощала.

Так, ладно, делать здесь вроде больше нечего. Буквально через силу Ковальский поднялся с операторского ложемента. Альциона D, при всей необычайной плотности и богатой населённости местного скопления, оставалась банальным бело-жёлтым карликом, так что энерговооружённость «Эпиметея» позволяла при желании погрузиться в её недра чуть не на половину радиуса (правда, потратить на это пришлось бы в лучшем случае лет шесть), для Ковальского тут ничего представляющего реальные сложности для астрогации не было, да и быть не могло. Исследовательской эту миссию нельзя было назвать даже с сильной натяжкой, и, по сути, главным твоим противником на дежурстве была скука.

Да, за бортом тысячи кельвинов норовили превратиться сотней километров выше или ниже в добрые миллионы, но столб плазмы в жалких десять килопаскалей — это же курам насмех, для астрогатора, привыкшего к тысячам атмосфер и экзотике вроде звёзд Вольфа — Райе [32] Звезда Вольфа — Райе — класс короткоживущих звёзд на поздней стадии эволюции, для которых характерны очень высокая температура и светимость, с преобладанием в их спектрах линий азота, углерода и кислорода. В галактике Млечный путь к настоящему моменту известно лишь около 230 звёзд Вольфа — Райе, светимость их в среднем в 4000 раз превышает светимость Солнца. , в просторечье называемых «свечками» из-за своей короткой, хотя и яркой судьбы, местные реалии были жуткой рутиной, а вся их миссия — выгулом ясельной группы в ботанический сад. Затянувшимся уже на три с половиной субъективных месяца, и сколько это продлится ещё — никому не известно.

К сожалению, у астрогаторов была побочная специальность, от которой стонали все без исключения. В фотосфере удобно прятаться и наблюдать — нейтринный, фотонный и гравитационный шторм внешних слоёв звезды надёжно прикрывает тебя от нежданных гостей и их неприветливых глаз. Сам же ты, экранированный со спины коконом из силовых полей, имеешь возможность довольно подробно обозревать примерно девяностоградусный сектор звёздной сферы. И на этот раз «Эпиметей» с семью автоматическими товарками был призван выполнить именно разведывательную миссию. Если бы ещё знать, кого они здесь ждут…

Бредя изогнутой дугой, опоясывающей безлюдную станцию вдоль экватора, Ковальский рефлекторно почёсывался под мышками. Воздух на «Эпиметее» был сух до тошноты. В лучшие дни сломавшимся ещё полтора месяца назад климатизаторам удавалось поднять влажность процентов до десяти, а потом всё возвращалось к обычному показателю — чему-то около треклятого нуля. Несколько попыток прогнать климатизаторы в режиме автодиагностики ни к чему не привели, и до возвращения в док мечтать о комфорте не приходилось. Хоть бы терморегулятор не накрылся, сидеть тут ещё месяц в защитном костюме, вот только этого до полного счастья не доставало.

А сидеть придётся, пока гости не дадут добро отчаливать.

Ковальский постарался убрать с собственной физиономии гримасу раздражения, и бодро шагнул в люк кают-компании, традиционно оккупированной этими самыми «гостями».

Превиос выглядела, согласно обыкновению, строго — прямая спина, собранная поза, подёргивающиеся в непрерывном движении саккад [33] Саккады, нистагм — виды непроизвольных движений глазных яблок, отличаются различными частотами и рисунками. зрачки, больше подходящие механическому устройству, нежели человеку из плоти и крови. Впрочем, отливающие металлом фаланги левой руки тоже без устали напоминали — это существо не совсем человек.

Надетый на Превиос привычный уже белый балахон с длинными вертикальными прорезями на самых неожиданных местах больше походил на лабораторный халат, нежели на повседневную одежду. На его фоне утилитарный флотский комбинезон Ковальского был вершиной будничности, целесообразности и бытового удобства. Впрочем, из двоих, присутствующих в отсеке, Превиос интриговала Ковальского куда меньше другой гостьи.