Юрий Харитонов - Приют забытых душ

– Да, – согласился Михаил, разглядывая повзрослевшую дочь. – Наверное, ты права. Не зная о некоторых вещах, их сложно желать. А детство для каждого свое. Кто-то кораблики с неописуемым восторгом пускает, а кто-то грезит о компьютерных играх. И все-таки жаль, что вы не познакомились с другим детством, где есть игрушки…

– Ты приносил как-то, помнишь?

– Ага, – Прохоров вдруг рассмеялся. – Куклу Барби. Ты мало того, что разобрала ее, так еще и порезала, чтобы посмотреть на внутренности.

– Но ведь она страшная была! – оправдывалась дочь. – Волосы зеленые, глаза синим обведены, губы… губищи… Ну, жесть же просто. Па, вот честно, не о том жалеешь!

– Видимо, да, – улыбаясь, согласился тот. – А когда-то они были идеалом красоты. Эх, как война все перетряхнула. С ног на голову поставила.

– А может, все правильнее только сделала? – пожала плечами Алекса. – Как надо? Как должно быть?

– Может, и правильно, – взгляд Михаила стал отстраненным. – Но сдается мне, что детей чужих воровать – неправильно. Совсем неправильно. Как и убивать их матерей. Это естественно было, может, для первобытного общества, а для людей, эволюционировавших несколько тысячелетий, вряд ли это верно. Но совершенно точно уверен, что последняя война перетряхнула разум всех без исключения. Кто пережил Катастрофу, перестал быть прежним. Мозги у всех точно наизнанку. Не иначе. Вот кто в здравом уме убивает женщин и забирает детей?

– Не знаю, – замотала головой дочь. – Я и не думала, что еще кто-то живет совсем рядом, пока в нашем доме не появился Потемкин [12]и не стал рассказывать удивительные вещи о мире вокруг. А вы-то с матерями никогда и не рассказывали. А я спросить боялась – мало ли, что за тайну вы держите при себе и вспоминаете только за закрытыми дверями. Много у меня вопросов было. Но ни одного ответа. А вы были так сосредоточены на нашем воспитании, что не замечали, что мы о чем-то догадываемся. Ведь, например, пустые дома вокруг откуда-то взялись? Верно? Ведь оружие кто-то сделал? Я давно заметила, что вряд ли ты, па, сможешь сделать ружье своими руками. Уж больно сложная у него конструкция. Патроны – другое дело. А вот оружие… Явно не руками делали.

– Ты права, – согласился отец. – Мы вам ничего не рассказывали лишь потому, что заботились о вас. Хотели, чтобы вы не знали, что такое война. Что такое смерть. Но, видимо, если война когда-то началась, то она будет длиться вечно. У меня нет другого объяснения поступкам чужаков, что забрали наших детей. И спасибо, Саш. Ты вновь спасла мне жизнь сегодня.

– Ну что ты! – смущенно воскликнула Александра. – Это моя обязанность – родителей защищать. Да и ты у меня один остался, – девочка вдруг насупилась и отвернулась, пряча от отца хлынувшие слезы. Перед глазами встали матери с остекленевшими глазами. Бледные, обескровленные лица смотрели в никуда… Саша не хотела рассказывать о ночном откровении призрака. Она не знала, как отец поведет себя. Потому быстро проговорила: – Я вдруг поняла, что если не вернусь, то потеряю тебя.

– Что ж, так бы и случилось. Но защищать вас – это моя обязанность, – возразил Михаил, – а делаешь это вместо меня ты. Девочка пятнадцати лет от роду. Странно и необычно. И страшно. Страшный мир вокруг, дочь, – и чтобы развеять неловкость, он сменил тему: – Ну что, пойдем?

– Пойдем! – отозвалась та. – Если сможешь.

– Смогу-смогу, – кивнул отец, поднимаясь. – Я сейчас чувствую себя так, словно готов порвать ту змею голыми руками. Эх! Схватил бы за хвост и намотал бы…

– Да ладно заливать! – усмехнулась дочь.

– Точно-точно, вот рука только болит, и еще, думаю, долго будет болеть. Помоги с рюкзаком.

– А твой где-то на улице остался. Мне некогда его искать было, – развела руками Алекса.

– Ах… точно!

Они вышли из дома, Михаил долго рассматривал мертвого гигантского ужа, после чего протянул, почесав затылок:

– М-да… И почему же он на наших воров не напал? – и тут же ответил на собственный вопрос. – Может, слишком огромный для него транспорт? Наверное, громыхающий бульдозер с прицепом вызывает нервную дрожь и у змеи.

Потом они вместе отыскали рюкзак, обошли растерзанные кусты и зашагали по почти оттаявшей дороге. Шли молча, осматривая окрестности, думая каждый о своем. Безрадостное будущее открывалось перед обоими. Даже если они найдут детей, прежней жизни уже не будет. Теперь нет матерей, и нет уже Алешки. Им придется искать свободный дом в не слишком опасном месте и приспосабливаться к новой жизни в новом составе. И на детей тогда ляжет часть труда, который раньше делили женщины: обустройство быта.