Владимир Кельт - ZEUS. Синдром защитника

Марк сжал губы в тонкую ниточку. Взгляд прожег.

— Не говори так. Ты даже не представляешь, насколько ценна и что можешь сделать для будущего эспиритуалов. Твои способности…

— Бесполезны! — вспылила Лиса, надоело с детства слушать одно и то же. — Какой от них прок, если я не имею права ими пользоваться? И вовсе они не уникальные. Дэн Кальбери тоже обладал даром пирокинеза.

— Только жил он шестьсот лет назад, а парапсихологи по сей день спорят, существовал ли этот человек вообще. Пойми, дело даже не в способностях.

— А в чем?

— В твоем геноме, он абсолютно чист. Рэйчел никогда не принимала псион, как и ты.

— А мой отец? Тоже не принимал? — ехидно спросила Лиса.

Марк потупил взгляд и принялся теребить дужку очков.

— Не знаю, — выдавил он.

— Вот именно. Она никогда о нем не говорила, делая вид, что нашла меня в капусте.

— Не ёрничай, — остудил Марк, и затянул тоном, годным для публичных агитаций: — Пойми, псион вовсе не лекарство от одержимости. Это наркотик, разрушающий наши гены, купирующий мутации. Орден превратил нас в подконтрольное стадо, снабдив чипами, а потом сделал каждого эспиритуала наркоманом, неспособным дышать без псиона. Люди нас боятся, отказываются признать, что эспиритуалы — новый виток в эволюции человечества. Сколько длится это глупое противостояние? Костры Инквизиции все еще горят, только теперь в иной форме, но никто не желает этого замечать. Политики делают вид, будто проблемы нет, а есть лишь угроза с нашей стороны. Обществу и подавно плевать. Их волнует одно: чтобы эспы — одержимые, психи, колдуны и ведьмы — не ходили в школу с их детьми, не трудились рядом с ними в новых офисах. Чтобы держались подальше, а лучше вовсе исчезли. А ты — доказательство того, что можно жить без псиона и не стать одержимым, даже сделаться сильнее.

Лиса не слышала слов дяди. Перед глазами стояла жуткая картина: академия Психеи, стеклянная комната и она… Маленькая плачущая девочка, запертая внутри. А рядом дисплеи и медицинские манипуляторы, и на висках холодные присоски датчиков, и на исколотых руках катетеры для капельниц…

— Эту теорию мне вливали в уши сотни раз, — зло сказала она. — Но все равно не перестану считать ее бредом. Мать уверяла, что мой дар можно развить, но это глупости. Никому не дано больше одной способности.

— Ошибаешься. Это вполне возможно. Рэйчел с командой ученых провели десятки исследований, подтверждающих теорию многофункциональности. Если бы она успела закончить и обнародовать данные, если бы смогла убедить общество и Совет…

— Конечно! — завелась Лиса. — Рэйчел гений. Возведенная в святые мученица! А ставить опыты на собственной дочери это правильно?! Правильно?! — кричала она. — Как можно заставлять ребенка делать ужасные вещи?! Смотреть на это сквозь стекло и записывать в свой дурацкий планшет! Часами измываться!

Лицо Марка побагровело. Он с силой стукнул кулаком по столу:

— Замолчи!

Повисла гнетущая тишина.

Лиса сверлила взглядом пол, на глаза навернулись слезы. Полянский нервно перекладывал бумаги с одной стопки в другую. Каждый думал о своем, у каждого были тайны.

Марк заговорил первым:

— Прости. Я погорячился.

— Это ты прости, — извинилась Лиса, смахнув слезу.

— Пустое, — ласково сказал он. — Ты устала, я тоже на взводе. Давай попросту забудем об этом неприятном разговоре, ладно? Ты хотела примкнуть к Сопротивлению? Предлагаю обсудить.

— Дядя, это моя мечта. Большего не нужно.

— Хорошо. Но я должен кое о чем тебя спросить.

— Станешь проверять? — горестно усмехнулась Лиса. — Будешь меня читать?

Он стянул очки и протер краем рубашки, после чего снова водрузил на переносицу. Марк Полянский обладал особым даром — он видел ложь. Лиса панически боялась, что он ее прочтет, прекрасно понимая: тест будет завален.

— Дочка, я не хочу этого делать, но есть правила, которые нужно соблюдать. Поэтому предлагаю самой все рассказать. У тебя не должно быть тайн.

Лиса тяжело вздохнула. Мысли не желали собираться во что-то годное, она понятия не имела с чего начать. С одной стороны, рассказать правду — звучало заманчиво; с другой, узнай Полянский о сожженном фрегате Ордена, о преследовании и об Арияне, то может снова запрятать на краю мира.

— После нашего последнего разговора начались неприятности, — сказала Лиса, запинаясь. В груди пекло, это горел дар Полянского, и она мялась как провинившаяся школьница. — Дядя, я лгу. Неприятности сами по себе не начинаются. Я специально их искала: встревала в сомнительные дела, раскопала выходы на местное подполье и познакомилась с нужными людьми. От них узнала, что на Кавире после одной из бомбардировок открылся разлом. Там много артефактов. Сильных, до краев наполненных темной энергией. Поговаривали, что это осколки метеорита, которые попали на Кавир миллиарды лет назад. Наша группа решила их достать. Черная археология, если угодно.