Константин Бенев - Метро 2035. Царица ночи

Топчан, тумбочка, табурет. Запах дезинфекции – резкий, и лекарств – горьковатый и намного слабее. Обычный запах обычного лазарета. Неистребимый, даже после Катастрофы.

– Холодно тут. Как думаешь, она не мерзнет? Может, одеяло еще одно?

– Да хоть десять. Печка у нас внутри, а снаружи так, оболочка только.

– Рука холодная.

– А ты что хотел? С чего ей теплой быть? Не топится у нее внутри печь, не топится. Сто раз объяснял.

– Угу, не ори, не глухой. Мне нужно уйти, наверное, на пару дней. Как думаешь, я еще застану ее?

– Спроси у бога, он точно знает. Она и так зажилась, если честно. И не зыркай на меня так! Хотел правду – получай. Пошли, хватит. Посещение окончено.

В дверях Алекс обернулся, и ему показалось, что Кристи улыбается. Наваждение?

«Командир, а, командир, из меня отбивная паршивая, жилистый больно. Ты скажи своим…» – слова эти постоянно вертелись в голове, не давая Алексу покоя. Он не видел картинки, как это бывало обычно, но голос, интонации – все это было как у Векса. Но черт возьми! Кирюха был уже далеко, он сам проводил его с Мужества! И раньше Грин никогда не слышал и не чувствовал так… На глюки это не было похоже. Значит, надо идти. Искать, выручать, помогать.

Алексу даже в голову не пришло, что один в поле – не воин. Главное – ввязаться в драку, а там посмотрим, что к чему.

Ратников, кажется, ни на минуту не мог расстаться со своей блядью.

Вот и сейчас Алекс опять напоролся на Нюту. Вечное дежавю: Ратников за столом, девица – уткнувшись личиком в его промежность.

– Пшла вон! Потом позову.

– Что, нагоняешь за годы воздержания?

– Завидуй молча. Хотя могу и поделиться, теперь уже не жалко. Наелся.

– Не-ет уж, себе оставь, я объедки не собираю.

– Вот это точно! Объедками ты никогда не питался. Мамочка для тебя всегда старалась, кого повкуснее отбирала, целочек, нетроганых-нецелованых. Сколько их у тебя побывало? Небось и в лицо-то никого не помнишь. Не помнишь?! То-то же, все забыл. А я помню. Вот. А теперь быстренько засунул свою правильность себе же в жопу! И выкладывай, зачем пришел. А то эта сучка только растравить успела, а не закончила.

Ратников прав. Ратников, как всегда, прав! Чем он, Алекс Грин, лучше его? Лучше того же Координатора? Или Мороза? Тем, что сумел взглянуть на себя со стороны? Что сам себе стал противен? Так это все равно не причина записываться в святые. Вот и выходит, что ему в жопу и засовывать-то нечего, нет у него никакой правильности. Нету!

Рат, между тем, с удовольствием разглядывал Гринева, тот сидел пунцовый, глаза вниз. Получил? Давно тебе, Сашенька, правду-то никто не говорил? А правда, она такая, вот. Не всегда приятная, и нравится не всем.

– Ну, и? Будем говорить, или еще не прожевал все? Может, возразить мне что хочешь?

– Да нет, возражать не буду. Прав ты, сто раз прав. Только потрудись больше меня не тыкать носом в это дерьмо. Все равно я в нем по уши, так что…

– А что уж и не потыкать-то? – Ратников засмеялся. – Могу же я иногда доставить себе удовольствие? А?

– Не много ли удовольствий? Может, на Нюте остановишься?

– И даже не старайся меня поддеть. Я не ты, мне девочек табунами не водили. Блюл и верность супружескую, и память, по возможности. Хватит. У меня теперь, может, и радостей-то осталось – Нюта эта.

– Может, еще и женишься?

– Ой-ой-ой, сколько яда! Смотри, сам им не захлебнись. Захочу, и женюсь. А кто запретит?

Что-то щелкнуло у Алекса в голове, напряжение отпустило, он рассмеялся, легко, без всякого ехидства, как смеются над хорошей шуткой или анекдотом в доброй компании.

– Слушай, Ратников, что я сейчас вспомнил: Хрен, позабыв жену седую, Влюбился в редьку молодую. И, взяв ее тарам-барам – тут точно не помню, В ЗАГС потихоньку поволок. Черт, как же там дальше… Короче. Редька требует развод… Невыносимо жизнь горька: Терпеть не в силах старика… Там еще что-то было, но это уже не важно.

Ратников неожиданно тоже рассмеялся.

– Старый хрен. Да, я старый хрен. Старпер. А Нюта… Нюта знает, как меня ублажить. И телом, и языком. И мне это приятно, что врать-то? И сладкая, и всегда готова. Никаких «голова болит», «устала». А к другому побежит, – Рат неожиданно помрачнел, – прибью.

Да, влип ты, кажись, Феликс Ратников. По уши влип…

– Или она тебя первее, вместе с любовником молодым.

Ратников опять засмеялся.

– Или она меня, да. Только я уж постараюсь первым добраться. Да у меня и защитник имеется. Всевидящий и всезнающий. А, Грин? Имеется ведь?