Дмитрий Власов - Сталкериада. Путь мага

— Алекс, где ты? спросил Волк, заглядывая ему в глаза. Алекс не успел понять вопроса и растерялся. Далее последовало то, что Алекс никак не мог ожидать. Волк без размаха, коротким выпадом раскрытой ладони, нанес мощнейший удар в левую скулу. Не ожидая такого и даже не пытаясь увернуться, Алекс свалился, теряя сознание, в руки стоявших рядом товарищей.

— Ну, с боевым крещением. Сказал Волк, поглядывая на волочимое по земле тело Алекса и потирая ушибленную ладонь. Часть четвёртая.

Пришел в себя Алекс на своей постели. Рядом сидел Степан. Заметив, что Алекс очнулся, Степан налил полный до краев стакан водки и протянул ему. — Пый. Голова гудела от недавнего удара. Тело тоже гудело. Но по другому. Не так как голова. Алекса трясло. Тряслись руки. Тряслись ноги. Его бил сильнейший озноб. Он попытался обидеться и высказать Степану, какие они все гады, сволочи, и вообще он их всех не любит. Но тело не подчинялось. Он выдавил из себя странное мычание, махнул на свою затею обижаться и залпом выпил налитую в стакан жидкость. Внутренности обдало огнём. Он закашлялся и снова потерялся. Он шел по странному миру. Это был полу-прозрачный мир. Он шел по лесу, но в то же самое время он видел, что сквозь все, что из себя представляет лес, сквозь изображение деревьев, сквозь изображение кустарников, сквозь изображение земли и неба, сквозь это все проступает еще один мир, по которому он тоже идет. Другой мир был каменным. То ли горы, толи каменистая долина, заполненная каменными столбами. Из любопытства Алекс прикоснулся к стволу сосны, и ощутил шершавость, ощутил ладонью липкость живицы. Он поднес ладонь к носу. Свежий аромат живицы заполнил его легкие. Алекс посмотрел на полу проявленный камень из второго мира. И прикоснулся к нему. Неожиданно мир камней стал его реальностью, коей только что была реальность леса. Теперь камни стали идеально четкими, он прекрасно чувствовал холодную каменную поверхность. Но сквозь изображение этого мира проявлялся мир леса, из которого только что выпрыгнуло тело Алекса. Внутри Алекса начал созревать странный гнев. Вселенная в шутки шутить с ним изволит! Она насмехается над ним! Негодование все росло и росло. Возникло желание слить оба мира в одно целое. Он прочел какое-то заклинание, кажется, из Горького: «Пусть сильнее грянет буря!» и вдруг его реальность раскололась. Алекс левитировал в центре странной сферы, из которой наблюдал, теперь не ощущаемые, призрачные изображения миров. Куда бы он ни направил взгляд, перед глазами находилось словно тоннель, пятно вложенных друг в друга полупрозрачных изображений бесконечного множества миров. Они выстроили этот странный полупрозрачный тоннель переливаясь на его стенках друг в друга, располагаясь один за другим и куда только мог дотянуться зрением Алекс, эти миры были различимы. Спустя вечность разглядывания этого тоннеля, Алекс смог сконцентрировать внимание и ему удалось фокусировать внимание на любом из желаемых миров и рассмотреть их в подробностях. И это было удивительно. Разнообразие миров было огромным и каждый новый замечаемый им мир был не похож на другой. Игра в гляделки увлекла Алекса, и он потерялся во времени окончательно. Уходя зрением все дальше и дальше в полупрозрачные миры, он неожиданно испугался. Где-то в реальности кто-то его растормошил. И влил в него еще стакан водки. А сон при этом продолжался не прерываясь. Алекс погружался своим взглядом в глубь многомирного тоннеля все глубже и глубже и вдруг, снова упёрся в бездонную, необъяснимую тьму. Путешественник междумирья потерял устойчивость, и, как и в прошлом сне, который он сейчас на удивление четко помнил, снова свалился в бесконечную глубину, теперь уже без помощи полупрозрачных щупалец. Падая навстречу темной бездне, он несся по только что выстроенному им же тоннелю из множества полупрозрачных миров, которые мелькали все быстрее. По итогу миры окончательно слились в серую пелену, потом тоннель закончился, и Алексей погрузился в сгущающуюся тьму. Его любимый тоннель остался далеко позади, быстро превратившись в точку и затем совсем исчез. Тьма сгустилась, превратилась в смолянистую жидкость, которая, как настоящая кислота принялась растворять голову Алекса, прожигая ее насквозь безумной болью. Неожиданно ярчайшая вспышка белого света разогнала тьму и прекратила сон. Тело Алекса подкинуло на матрасе, он зашелся в кашле и проснулся, хватаясь за голову. Голова дико болела. За окнами было светло. Был день. Но было странно тихо.