Олег Грач - Метро 2033 - Парад-алле [litres]

Это были камеры с людьми, запертыми внутри. Я насчитал не меньше десяти. Нагие и истощенные, несчастные напоминали бракованных кукол, снятых с продажи и забытых на сыром, обшарпанном складе. Футуристичность картины дополняли полумаски на нижней части лиц и стыдливо оставленные накладки в области паха. От камер змеями вились провода и шланги. Я осторожно наклонился к ближайшей из них. Женщина внутри была жива. Я видел, как размеренно поднимается и опускается грудная клетка, как двигаются под сомкнутыми веками ее глаза, как слегка подергиваются во сне мышцы. До меня дошло, что то, что я вначале принял за полумаски и накладки, было примитивной системой жизнеобеспечения с подведенными трубками для питания и выведения отходов. В камере рядом лежал мужчина. Он метался, словно ему снился кошмар. Третья камера оказалась занята совсем молодым парнем с умиротворенным лицом. В них поддерживали жизнь, но позволили мышцам атрофироваться. Это должен был быть чрезвычайно долгий сон, из которого они не планировали выходить. Последняя камера в конце комнаты была пустой. Крышка была откинута, провода и трубки аккуратно сложены сбоку. Прошло не больше секунды, когда за спиной послышались мягкие шаги.

У стены стоял Эмиль. Ноги его по щиколотку утопали в холодной воде с плавающими в ней треснувшими пробирками. Гимнаст стоял и смотрел на меня, слегка склонив голову набок и перекатывая по руке прозрачный шар. От локтя до кисти и обратно.

Одна из фигур в отдаленном боксе начала метаться под стеклянной крышкой, будто в бреду. Пальцы пытались схватиться за гладкое стекло, светлые волосы растрепались, а из-под полуоткрытых век показались белки глаз.

Стеклянный шар упал с руки мальчишки с громким стуком и разлетелся на куски, ударившись об пол под водой.

Изо рта у девушки в боксе рядом пошла кровь. Мужчина в соседней камере схватился обеими руками за голову. А парень чуть дальше лежал, широко раскрыв глаза и глядя в пустоту. Посиневшие губы беззвучно шевелились.

Из люка в потолке хлынул дождь вперемешку со снегом. Пол покрылся слоем ледяной воды.

– Эдик.

Эмиль встал точно под открытый люк, где мгновенно насквозь промок в своем тонком цветастом костюме. С темных волос капала вода, оставляя круги в лужах на выложенном плиткой полу. Из-за туч пробился тусклый свет, но и его вполне хватило, чтобы отчетливо видеть его лицо. До странного взрослое, с синяками под запавшими и усталыми глазами. Маленький цирковой стоял и просто смотрел на меня, думая, кажется, о чем-то своем. Я и сам не видел больше ничего, кроме этого пятна света на полу, празднично мерцающих блесток костюма и редкого колючего снега. Вой ветра в бетонной трубе заглушал остальные звуки. Если напрячь слух, то в шуме льющейся воды и завывании ветра можно было различить отдаленные отзвуки оркестра, играющего туш.

Эмиль начал медленно подниматься по скользким от воды металлическим скобам наверх, к дождю, снегу и ветру. Туда, где на грани слышимости гремел оркестр. Мальчик оглянулся, улыбнулся одними губами и что-то крикнул. Что именно, я не разобрал в шуме дождя и нарастающих звуках музыки.

Маленький циркач быстро вскарабкался по лестнице, а я, стоя под люком, поднял голову к небу и увидел там, в вышине, туго натянутый канат. Эмиль ловко взобрался на площадку, постоял там немного, глядя на что-то впереди, и шагнул на трос.

А я смотрел на хрупкую фигурку, медленно бредущую куда-то по тонкой веревке, и чувствовал, как время растягивается в вечность.

Я не осознал момента, когда мир вокруг меня перестал существовать, и не осталось ничего, кроме темноты. Спину холодил бетонный пол, а перед глазами вдруг поплыли красноватые круги. Где-то грохнула металлическая дверь. От резкого звука я вздрогнул и открыл глаза. Прямо надо мной, чуть покачиваясь, висела лампа на ржавой цепи. С плафона клочьями свисала паутина. От теплого оранжевого света на душе появилось странное ощущение спокойствия. Поддавшись этому чувству, я снова прикрыл глаза, но именно в этот момент на лоб мне капнуло что-то горячее. Потом еще и еще.

Под потолком висел Туз. Как настоящая летучая мышь, он зацепился за кусок старой трубы и висел вниз головой. Раскрытые крылья безжизненно свесились к полу, а горло было разодрано и раскрыто так, что при желании можно было рассмотреть внутренности. По лицу Туза струилась кровь. Густые капли стекали по волосам и падали на пол с отчетливым влажным звуком.

Пошатываясь, я встал и вытер кровь со лба. После нескольких долгих секунд осознания я в сердцах поднял с земли камень и запустил его в чертову лампу. Не попал. Камень звонко ударился о рельс. Тогда я нащупал револьвер, но только с третьего выстрела мне удалось попасть. Стекло брызнуло во все стороны. Туннель погрузился в темноту.