Михаил Михеев - Время молодых [litres]

Большую часть ракет артиллеристам линкора удалось перехватить, но не менее двух десятков прорвалось, моментально перегрузив щит корабля. Три ракеты проникли через рухнувшее силовое поле, и на том в принципе все и закончилось. Ядерные боеголовки – штука простая, как кирпич, и столь же дубовая, но мощь их по-прежнему впечатляет. После близкого знакомства с ними линкор раскололся на две части, и носовая рухнула на планету, в океан, а кормовая отправилась в вечное странствие по космосу. Очевидно, где-то перемкнуло уцелевшие остатки электронных мозгов корабля, на котором даже теоретически не могло остаться ничего живого, и запустившийся двигатель унес радиоактивную болванку прочь из негостеприимной системы. Ее не преследовали…

На мостике своего дредноута Вассерман, едва дождавшись восстановления атмосферы, откинул забрало гермошлема и вытер вспотевший лоб. Мимолетно удивился, считанные минуты прошли, а он чувствовал себя так, словно пробежал десяток километров. Все, дело сделано. Ну, почти сделано. Оставалось вызвать Пескова и отдать приказ добить вражеские корабли. Все, за исключением авианосца – эта дура могла еще пригодиться. Да и несколько пленных требовались – для оправдания дальнейшего контр-демарша, не более того. Но все это его уже не касалось, а вот навести порядок на охваченной бардаком планете – очень даже.

– Не жалко? – поинтересовался вернувшийся в тот момент старший офицер. Вассерман удивленно поднял брови:

– Кого?

– Ну, экипажи кораблей… Они, кстати, уже орут, что сдаются.

– Мы их не звали. А корабли – барахло.

– Но они же тоже… – начал было один из штурманов и осекся, натолкнувшись на холодный взгляд командира.

– Что тоже? Вы продолжайте, продолжайте, я вас слушаю. Чего замолчали? Впрочем, давайте, я попробую сам. Тоже евреи?

Он еще раз окинул взглядом собравшихся, мысленно усмехаясь. Те, кто служил с ним давно и знал, что почем, наблюдали за спектаклем с неподдельным интересом. Молодняк же, которого тоже хватало, впервые увидевший своего командира в бою и еще не изживший тупые предрассудки, смотрел на Вассермана… странно. Они все еще не могли понять, как относиться к нему. Дебилизм (а среди идеологов пораженных сим недугом хватало) заразен. Что же, Вассерман, будучи в чем-то истинным представителем своего народа, предвидел этот разговор и заранее подготовил ответ. Неожиданный, как, впрочем, и планировалось.

– Они – не настоящие евреи, – чуть пафосно выдал он и картинно подбоченился. – Настоящие, истинные евреи не проигрывают. Как я, например. А эти – так, китайская подделка…

Смешки, раздавшиеся в ответ, очень быстро переросли в громкий, снимающий напряжение хохот. То, что нужно после боя. И, выдержав приличествующую случаю паузу, хлопнул ладонью по столу:

– Ну, все, приступаем к высадке десанта. Пора навести порядок в этой Папуасии и объяснить им, наконец, что мы не кто-нибудь, а белые люди 15. Вперед!

Кольм пришел в себя от того, что ему за шиворот капало что-то горячее. Не просто горячее, а обжигающе горячее. И, шевельнув головой, он едва не взвыл – похоже, на шее и спине он заработал неслабый ожог. Пора было выбираться из этого неприятного места…

Жидкость оказалась гидравлической, капающей из какого-то разорванного шланга. Судя по слабо отблескивающим в отвратительно-красном свете аварийных ламп лужам на полу, ранее бывшем стеной, порвало их изрядно, и вылейся все это на Кольма, можно было и свариться. Но – повезло, под струю не попал, висел на ремнях в перекошенном пилотском кресле, и только.

А вот пилоту, сидевшему слева, не повезло. Он тоже висел, свесив руки, и половины головы у него не было. Какая-то из не выдержавших удара панелей, разлетевшихся, подобно уродливой шрапнели, раскроила ему череп, будто орех.

Скрипя зубами от боли и злости, Кольм нашарил в кармане аптечку. Была у него, как, впрочем, и у многих других пилотов привычка таскать ее с собой. В бою случается всякое – и травмы от перегрузок или ударов, и ранения. Выживание зависит порой от того, сколько времени ты сумеешь продержаться, не потеряв сознание, выдержав кровопотерю. Твои кишки могут валяться на полу, но ты обязан быть способным вести истребитель и добраться до своего корабля. Тогда, если повезет, тебя соберут из кусочков. А потому не было в той аптечке ничего сверхъестественного. Зато кровоостанавливающих, противошоковых и обезболивающих препаратов имелось в избытке. Последние сейчас пришлись очень кстати, и, вогнав иглу в бедро прямо сквозь ткань комбинезона, уже через пару минут Кольм почувствовал, что приходит в себя. Боль отступила, оставив некоторую вялость, но притом кристальную ясность мысли и четкое понимание того, что надо выбираться.