Сергей Извольский - Молодые Боги. Новый рассвет [СИ]

Чуть погодя закончившая фотосессию подручная доктора принесла мне каталог на выбор – и вот тут-то я задумался. Преодолев некоторое внутреннее сопротивление, отказавшись от змеиного, кошачьего, полностью черного и красного вампирского ока, выбрал вполне обычный человеческий глаз. Изумрудно-зеленого цвета – хотя левый, оставшейся целым, был у меня карим. Ребекка на мой выбор едва слышно хмыкнула, но комментировать не стала.

После окончания всерьез затянувшегося осмотра и сдачи многочисленных анализов де Вард остался договариваться о стоимости операции, а мы с Ребеккой в сопровождении молчаливого Мартина направились в гостиничный номер при клинике. Его напарник Франц остался в греческой лечебнице – как рассказала Ребекка, руку швейцарца врачам удалось спасти, но сможет ли он пользоваться ей как раньше – пока под большим вопросом.

В номере нас ожидал плотный и разнообразный ужин. Помогала мне сама Ребекка, отказавшись от помощи сестры-сиделки. Но я уже вполне приходил в себя – если не обращать внимания на боль в ранах под тугими бинтами на плечах и спине.

Суетившаяся с ужином графиня выглядела совершенно по-домашнему, помогая мне с тарелками и стаканами, несмотря на мои попытки перекусить самостоятельно. Но когда закончили еду, Ребекка вызвала уборщицу – и стоило той лишь замешкаться, стеганула ее коротко-холодной фразой, заставляя двигаться расторопнее.

Перестав кормить меня с ложечки и вернув себе сдержанно деловой вид, Ребекка устроилась напротив.

– Рассказывай. Мы закончили на важных делах, – вернулся я в памяти к тому моменту, когда де Вард прервал наш разговор в каюте яхты.

– На важных делах мы не закончили, а нам помешали. И немаловажный вопрос – за тобой это была охота или за мной. Или сразу за обоими – учитывая, что нужны мы были живыми – стреляли не на поражение.

– Ничего себе не на поражение, – попробовал возмутиться я, но после – под взглядом Ребекки – кивнул. Действительно, если бы хотели нашей смерти, расстреляли бы яхту с вертолета, превратив в дуршлаг, и преследующий нас катер с группой захвата был бы не нужен.

– Безотносительно того, за тобой это были гости или за мной, нам необходимо сейчас надежное убежище. В идеале свой храм.

– Храм? – не совсем понял я – в мыслях сразу возникли золотые купола и высокие белокаменные заборы.

– Хранилища Ордена с недавнего времени принято называть храмами.

– Понял, – кивнул я.

– Нам необходимо место – достаточно безлюдное, чтобы нас не смогли застать врасплох, как вчера. Укрепленное – для того чтобы ни у кого не было мысли решить вопрос силовым методом. С хорошими транспортными коммуникациями, чтобы была возможность оказаться при желании в любой точке мира, то есть аэропорт рядом обязателен. Строить его – аэропорт, не хочется – это долго и бюрократически сложно, поэтому желательно иметь готовый. Также важны лояльное население и местная власть, с которой можно иметь дело без какого-либо сильного противодействия. И, что немаловажно, это место должно быть вне сферы плотного внимания СМИ и правительственных комиссаров, чтобы мы смогли чувствовать себя там достаточно спокойно.

– Ты хочешь построить свой собственный храм? – уточнил я.

– Именно. Для этой цели Россия мне кажется идеальным вариантом – я знаю, о чем говорю. И уже дала задание своим людям подыскать подходящее место.

– В европейской части России? – поинтересовался я, не сумев скрыть интереса.

– Конечно. А в чем дело?

– Я знаю такое место, как ты описала. Вот только находится оно в Красноярском крае, – невесело усмехнулся я.

Под подходящим местом имел в виду свой родной областной центр, который недавно потерял статус города, став селом уже официально. У нас ведь даже аэропорт был – правда, неработающий сейчас из-за банкротства авиакомпании – единственной, которая отправляла к нам рейсы. Причем обанкротилась она совсем недавно – учась и работая в Красноярске я еще летал домой на маленькой и словно игрушечной девятиместной «Цессне».

– Красноярский край? – неуверенно произнесла Ребекка. – Сибирь? – догадываясь, о чем речь, с легкой недоверчивой гримасой – словно увидев перед собой белого медведя, произнесла графиня чуть погодя.

– Аэропорт есть, при старом губернаторе реконструировали. Даже на двухсот восьмидесятом Гольфстриме что до Парижа, что до Пекина шесть-семь часов. На шестисотом можно и до Нью-Йорка – одиннадцать часов прямого перелета.