Виктория Шваб - Месть [litres]

Может, каждый конец и новое начало, но каждое начало должно подойти к концу.

Эли Эвер понял это, склонившись над своим старым другом.

Виктор Вейл, уставший, истекающий кровью, разбитый, принадлежал земле.

Это было милосердие, отправить его туда.

– Придет мое время, – сказал он, когда нож коснулся кожи Виктора. – Но твое настало уже сейчас. И на этот раз я позабочусь, чтобы ты…

Звук прогремел в стальной комнате, внезапный и оглушительный.

Эли сжался, когда боль, расплавленная и горячая, пронзила его спину – сквозь кожу, мышцы и что-то более глубокое.

Виктор все еще лежал под ним, избитый, но живой, и Эли хотел закончить то, что начал, но скальпель выпал из пальцев.

Он этого не почувствовал. Ничего не чувствовал, кроме боли в груди.

Он посмотрел вниз и увидел широкое красное пятно, распустившееся на коже.

У него перехватило дыхание, вкус меди наполнил рот, а затем Эли вернулся на пол темной квартиры в Локленде, где сидел в луже крови, режа руки и прося у Бога ответы, почему, моля забрать власть теперь, когда она больше не нужна.

Эли поднял взгляд от дыры в груди и увидел девушку с белоснежными волосами и ледяно-голубыми глазами, такими знакомыми, за стволом пистолета.

Серена?

Но потом Эли накренился…

Он так и не достиг земли.

Сидни стояла у входа, все еще сжимая пистолет.

Дол скулил позади нее, нервно расхаживая, но Сидни продолжала целиться в Эли, ожидая, когда он встанет, увидит ее, покачает головой, посмеется над ее тщетной попыткой его остановить.

Эли не встал.

А вот Виктор – да. Он поднялся на ноги, коснулся неглубокой раны на горле и сказал:

– Он мертв.

Слова казались неправильными, невозможными. Виктор, похоже, не верил им, как и Сидни.

Эли был вечным. Бессмертный призрак, чудовище, которое будет преследовать Сидни в кошмарах, каждый год, мучая ее, пока негде будет прятаться, некуда бежать.

Эли Эвер не умер.

Не мог умереть.

Но он лежал там, на земле, безжизненный. Она сделала еще два выстрела в его спину, просто для верности. А потом Виктор забрал пистолет из ее белой руки, повторяя медленным, ровным голосом:

– Он умер.

Сидни отвела глаза от тела Эли и посмотрела на Виктора. Лента крови стекала из его горла. Дыра в его плече. Он держался за ребра.

– Тебе больно.

– Да, – ответил Виктор. – Но я жив.

Рядом хлопнула дверь машины, и Виктор напрягся.

– ЭОН, – пробормотал он, закрывая Сидни собой, когда по коридору застучали шаги. Но Дол только смотрел и ждал, и когда дверь поднялась до конца, это были не солдаты, а Митч.

Он побледнел, увидев импровизированный операционный стол, тела на полу, ранения Виктора и пистолет в руке Сидни.

– ЭОН едет за мной по пятам, – сказал Митч. – Мы должны идти. Сейчас.

Сидни пошла, но Виктор задержался. Она потянула его за руку и сразу почувствовала вину, когда увидела боль на его лице и поняла, сколько крови здесь должно быть его.

– Ты можешь идти? – умоляюще спросила она.

– Ступай, – напряженно сказал он.

– Нет, – сказал Сидни. – Мы не расстаемся.

Виктор повернулся и, морщась, опустился перед ней на колени.

– Я должен кое-что сделать. – Сидни уже качала головой, но Виктор протянул руку и положил руку ей на щеку, жест такой странный, такой нежный, что она замерла. – Сид, – сказал он, – посмотри на меня.

Она посмотрела. В глаза, которые после всего по-прежнему ощущались как семья, как безопасность, как дом.

– Я должен это сделать. Но я встречу тебя, как только закончу.

– Где?

– Где я впервые тебя нашел.

Место было выжжено в памяти Сидни. Участок трассы за пределами города.

Знак с надписью «Мерит, 23 мили».

– Встретимся в полночь.

– Обещаешь?

Виктор не отвел глаз:

– Обещаю.

Сидни знала, что он лжет.

Она всегда знала, когда он лжет.

А еще знала, что не может его остановить. И не будет. Поэтому кивнула и пошла за Митчем.

У Виктора было не много времени.

Он подождал, пока Митч и Сид не исчезли из виду, а затем вернулся в хранилище. Он попытался сосредоточиться, через боль бродя по комнате, обходя тело Эли.

Оно как магнит постоянно притягивало взгляд, но Виктор заставил себя не останавливаться и не смотреть. Не думать о том, что это значило, что Эли Кардейл действительно, действительно мертв. Эта мысль выбивала Виктора из равновесия. Противовес окончательно снят.