Дмитрий Даль - Мятежник [litres]

Когда машина оказалась в шлюзовой камере, началась откачка воздуха. Поступил запрос с диспетчерской: «К вылету готов?»

Илья тут же ответил: «Готов».

– Команда на старт! – Зажегся зеленый свет.

Диспетчерская давала добро.

Илья запустил двигатели и начал разбег. Шлюзовая камера раскрылась, и истребитель покинул корабль.

Миг отрыва и падения в Пустоту. Каждый раз у Ильи замирало сердце. Ведь Пустота, она повсюду. В этом мире не было ни верха, ни низа. Вокруг одна всеобъемлющая Пустота, заполненная мириадами далеких огоньков, до которых, казалось, нельзя долететь, но это лишь обманчивая видимость. Пускай и не за пять минут, но все же через прыжок можно было достичь любой точки галактики.

Истребитель стремительно рванул вперед. И вот уже родной звездолет оказался далеко позади, до него теперь лететь и лететь. В первом полете Илья его даже потерял из виду и пытался найти на экранах и прозрачной сфере, накрывающей кабину. Чарли Ворон тогда повеселился, наблюдая, как капитан вертит головой, словно школьник в планетарии. Наконец он смилостивился над новичком и вывел на экран изображение корабля, который выглядел, как крохотный стальной цилиндр, зависший посреди бескрайнего черного моря. Чарли Ворон объяснил, что в истребителе стоит система возвращения. И если по каким-то причинам пилот потеряет контроль над кораблем или сам выйдет из строя, умная машина вернется назад в гнездо.

Илья уверенно управлял «птахой». Он собирался облететь «Ястреб Пустоты» на значительном удалении, после чего загнать машинку в стойло. Он уверенно вел корабль, наращивая скорость, и упивался полетом. На пульте управления мелькали цифры, показывая расстояние, отделяющее их от гнезда, и цифры выглядели устрашающе. В прежней жизни, чтобы преодолеть подобное расстояние, ему потребовалось бы гнать на машине не меньше месяца по пустой трассе. А сейчас достаточно нескольких минут.

Илья уверенно вел корабль, отслеживал показания приборов, не забывал наблюдать за окружающим пространством. Космические пейзажи впечатляли. В то же время он обдумывал предстоящий разговор с Совой. От того как пойдет беседа, зависит их дальнейший путь. Пока что все разговоры о Союзе Возрождения носили скорее теоретический характер, теперь настала пора действовать. Если они хотели вернуть Имрана Октарского к жизни, то надо тщательно спланировать эту акцию. А для этого он должен знать, какими силами располагает.

Полет прошел незаметно. Илья даже не успел им в полной мере насладиться. И уже после того как корабль вернулся в ангар, он испытал сожаление, что все так быстро закончилось.

– Капитан, вы прирожденный пилот. Никогда не видел, чтобы человек на третьем вылете так чувствовал машину, – похвалил его Чарли Ворон.

– Кончай мне льстить, – приказал Илья.

– Какая уж тут лесть. Чистая правда. Завтра повторим?

– Завтра мы отправляемся в прыжок. Инструкцию ты получишь сегодня вечером на терминал. Так что пока полеты откладываются. Вернемся к ним, когда доберемся до Трувима.

– Слушаюсь, капитан, – бодро отсалютовал Чарли Ворон.

Илья распрощался с наставником, выбрался из кабины пилота и направился к лифту. Через пять минут он входил в свою каюту, находящуюся на втором уровне, недалеко от капитанской рубки. Когда-то эти апартаменты принадлежали капитану Вульфару. Теперь здесь жил он. Надо немного отдохнуть перед встречей с Совой.

«Ястреб Пустоты» вышел из прыжка в двух днях пути от точки назначения. В ту же минуту весь экипаж корабля очнулся от недельного сна. Звездолетчики называли это «вынырнуть из бездны». Процесс пробуждения проходил под контролем дежурной вахты, которая всю неделю посменно наблюдала за полетом корабля, отслеживала работу всех систем, в том числе и контролировала режим гиберсна. Двенадцать человек – корсары и «донники». Возглавлял команду Фома Бродник. Тринадцатым бодрствовавшим членом экипажа был сам Илья Давыдов.

Это был его осознанный выбор. Первую половину пути он проспал в кабине гиберсна, но вторую часть приберег на сладкое. Он хотел увидеть, как даль-проникатель скользит по изнанке материи, пробивает кротовые норы в пространстве, чтобы связать точку «а» и точку «б» в две недели, в то время как на маршевом ходу ему пришлось бы несколько лет плестись, словно тощей голодной кобыле, еле передвигающей ноги.

Но вся романтика дальнего космоса прошла мимо него. Прыжок оказался весьма скучным действием. Экраны показывали черное пространство, продернутое серебристыми струнами, которые время от времени изменяли свое положение. То заворачивались вихрем, то распрямлялись, то пересекались, то вовсе пропадали. Наблюдать за этим было откровенно скучно, поэтому офицеры вахты развлекались, как могли.