Александр Шило - Золотая Цапля (СИ)

— И СПИД, и жара, и ещё куча болячек. И «бибизяны» с автоматами, случается, по улицам бегают… Но жить вообще опасно — от этого умирают. Годов этак через семьдесят-восемьдесят… — я задёргиваю занавеску, отделявшую Тошкину кроватку от нашего дивана, и перевожу дальнейшую дискуссию в горизонтальную плоскость…

Декабрь 1993 года

Наш поезд только что отошел от перрона Курского вокзала. Позади остался кошмар гражданской войны в Москве, слава Богу, — короткой, и тошнотное шоу выборов.

Чтобы вовремя оформить загранпаспорт, мне пришлось продать оставшуюся от отца «Ладу». Хорошо хоть она была в приличном состоянии, и денег хватило. Удалось даже кое-что оставить на первое время Светке и сыну.

Все дела с самолетом взял на себя Тимофеич, и завтра мы должны поднять в воздух двадцатилетний Ан-26*, официально списанный из ВВС Украины по техническому состоянию. Как Тимофеич сумел провернуть все это, я не знаю, да и, честно говоря, не рвусь узнавать. Для меня сейчас главное — обеспечить нормальную жизнь жене и сыну, а сделать это, не влезая в криминал, я могу только, летая. Вот и буду летать.

* Ан-26 — двухмоторный военно-транспортный самолёт КБ Антонова. Создан в 1969 году, грузоподъёмность 5 тонн. Выпускался до 1986 года, построено 1398 штук. Активно поставлялся на экспорт.

Три дня спустя

Самолет, гудя движками, стоит в начале полосы запасного аэродрома под Токмаком.

Все прошедшие дни здесь стоял жесточайший туман, и это нас здорово выручило. Как только мы приехали на аэродром, наш бортач Витя сразу же полез под капоты. А в итоге в его речи по результатам инспекции матчасти матерными были даже знаки препинания. Содержательная часть же сводилась к тому, что на движках поменяли практически всю топливную автоматику, и что он готов поспорить на свою бессмертную душу, что у поставленных агрегатов выработан ресурс. Причем поменяли их уже здесь, ибо с ТАК поставленными агрегатами самолет просто обязан был навернуться.

Тимофеич подошел, посмотрел, потемнел лицом и, повернувшись к мужику, передававшему нам самолет, коротко бросил:

— Поехали…

Когда они отошли, мы накинулись на Витю с вопросами. Тот отбросил в сторону окурок и глубоко вдохнул:

— Нет, конечно, все это натворили без умысла нас угробить. Просто понимали, что самолет уходит «с концами», и старались поиметь с этого хоть какой-нибудь интерес. Часть агрегатов поменяли аккуратно, заранее, даже в паспорта движков записали. Ну, а часть — уже здесь, «на шару», абы мы взлетели и улетели А там…

Тимофеич приехал уже к вечеру. Прибыл он в сопровождении «таблетки» с технарями, грузовика с парой «нулевых» движков и винтов с хранения и автокрана.

Судя по сбитым костяшкам у него на руках, дискуссия была весьма жаркой и завершилась к нашему вящему удовольствию. Дальше были полтора дня ударного труда по замене движков, в которой приняли посильное участие и мы. Вот только облетать по всем правилам самолет у нас не получилось — не позволил туман. Пришлось ограничиться продолжительной гонкой на всех режимах и пробежками по полосе. Нарушение? Конечно. Но сколько еще таких нарушений нам придется допустить на «черном континенте»…

Тимофеич посмотрел на меня и внезапно перекрестился:

— Давай, старлей, взлетаем!

Я двинул РУДы вперед до упора, Тимофеич отпустил тормоза, и самолет, набирая скорость, двинулся по взлетной полосе…

18 апреля 2008 года, 20 часов 22 минуты. Бразилия, Сан-Паулу, субпрефектура Вила-Мария. Алехандро Бланко

Я валяюсь поверх покрывала на кровати в своей съёмной студии и краем глаза смотрю какое-то музыкальное шоу. День был, с одной стороны, достаточно утомительный, а с другой… С раннего утра — полуторачасовой перелёт с Кампу-ди-Марти* до Лондрины. Потом сорок минут до Арасатубы, и мне даже удалось подхватить туда пятерых срочных пассажиров, а оттуда уже полным — обратно в Сан-Паулу. Ну и на закуску — короткий скачок до Кампинаса и обратно. Для лётчика чартерной компании — день более чем удачный.

Завтра у меня выходной. Можно будет съездить на море, поваляться на пляже, закадрить бразильяночку или жаждущую сексуальных приключений туристочку и отвести душу.

Прошло почти пятнадцать лет с того момента, как наш самолёт взял курс на «чёрный континент». Я научился летать в несусветных условиях, садиться на бугристые просеки в джунглях, где от кончика крыла до деревьев от силы три-пять метров, получил лицензию профессионального пилота. Выучил английский, португальский и даже немного киконго. Научился беспощадным приёмам рукопашного боя. Жоао Перейра, доверенный человек одного ангольского авторитета, на которого мы несколько лет работали, всё это время занимался со мной. По-моему, ему просто нравилось колотить белого, но в итоге, когда во время прилётов домой пару раз пришлось пересечься с местной гопотой, то им прилетало в разы больше, чем мне, несмотря на численное превосходство.