Кристи Голдэн: Assassin's Creed. Кредо убийцы

На самом деле надрезов сделали более трех тысяч, и к концу экзекуции они покрывали все тело. Изуверская пытка продолжалась в течение трех дней. К счастью для Лю Цзиня, он умер на второй день после нанесения трехсот или четырехсот надрезов. Зеваки, наблюдавшие за казнью, могли за бесценок купить кусочек его плоти и съесть, запивая рисовым вином.

Лин долго не могла избавиться от этой жуткой картины. Встревоженное лицо Софии Риккин, склонившейся над ней, когда она билась в истерике на каменном полу зала «Анимуса», неразрывно связалось в памяти Лин с пережитым ужасом. И даже сейчас, глядя на нее, Лин испытывала приступы тошноты.

– Надеюсь, ты понимаешь – мы теряем время, а между тем и ты, и мы могли бы получить много интересной информации.

– Очень вдохновляет.

– По отчетам, состояние твоего здоровья хорошее, – дружелюбно сказала София Риккин. – И мне бы хотелось, чтобы ты продолжила работу. Мы тщательно изучили результаты последней регрессии, и я уверена, что в этот раз мы найдем те воспоминания, которые дадут нам то, что мы ищем, и для тебя эта регрессия не будет такой… – София замолчала, подбирая слово, и в момент проблеска искренности выпалила: – Ужасающей.

Лин молчала. На данный момент ее тюремщики – иначе она их не называла – знали о Шао Цзюнь значительно больше, чем она. И менее всего на свете Лин хотела возвращаться в тело бедной девочки, которая была наложницей самого жалкого бездельника и гуляки за всю историю Китая.

Нет, не совсем так.

Более всего на свете Лин хотела сохранить рассудок. И она знала, что они засунут ее в адскую машину в любом случае, хочет она того или нет, будут ли воспоминания такими же ужасающими или нет.

София Риккин хочет верить, что она приглашает Лин повторно войти в «Анимус», но они обе понимают, что это не приглашение. Она приказывает Лин.

И Лин могла лишь выбрать, как она туда отправится – добровольно или принудительно.

После долгой паузы Лин сказала:

– Хорошо, я пойду.

В Пекин пришло лето, но императорский двор еще не переехал в летний дворец.

Дрожащий тусклый свет фонарей освещал спящих женщин – среди них не было ни одной старше тридцати лет, – беспокойно ворочающихся в ночной духоте. Резной потолок огромного зала, самого большого из девяти во Дворце Небесной чистоты, который раскинулся на площади в тысячу четыреста квадратных ярдов, терялся в темноте. Но свет тускло мерцал на сусальном золоте, покрывавшем нарисованных драконов, и на ручках запертых резных дверей.

Двенадцатилетняя Шао Цзюнь открыла массивную дверь и бесшумно заскользила по черному мраморному полу. Это был самый большой из трех дворцов, находившихся во внутреннем дворе Запретного города, он служил резиденцией императору Чжэндэ, императрице и любимым наложницам императора.

Здесь и родилась Шао Цзюнь – от такой же наложницы, не пережившей мучений. Если девочка и могла назвать какое-то место своим домом, то именно этот дворец с великолепным резным потолком, большими удобными кроватями и тихо журчавшими голосами женщин, которые в соответствии с их статусом обучались изящным искусствам: танцам, игре на музыкальных инструментах, вышивке, а также соблазнительной походке, грациозным движениям и призывному смеху.

Шао Цзюнь всему этому тоже научилась. Но уже в раннем детстве у нее открылись необыкновенные способности к танцам и акробатике, которые и привлекли внимание молодого императора Чжэндэ, быстро нашедшего им применение: шпионить за его врагами и устраивать забавные каверзы его друзьям.

Осторожно забираясь в постель, Шао Цзюнь старалась не разбудить свою подругу Чжан и еще двух девочек, с которыми они делили постель. Но ей это не удалось. Чжан сонно пробормотала:

– Однажды ты ляжешь в постель вместе с нами – и мы умрем от удивления.

Шао Цзюнь тихо засмеялась:

– Не думаю, что это когда-нибудь случится.

Чжан сладко зевнула, подвинулась, освобождая место, и положила голову подружке на плечо. Цзюнь улыбнулась в темноте.

Еще в трехлетнем возрасте отмеченная Чжэндэ за свои акробатические таланты и приставленная им к делу, она всегда чувствовала враждебность – скрытую и явную – со стороны других наложниц. Она достаточно быстро возвысилась при дворе, несмотря на свое сравнительно низкое происхождение, в то время как многим из сотен наложниц в трех гаремах Чжэндэ только издалека удавалось увидеть Сына Неба.

Поэтому, когда год назад в гареме появилась Чжан, дочь дворцового стражника, образец женской красоты – с маленькими от постоянного бинтования ступнями и грудью, бледной кожей, большими красивыми глазами и скромным поведением, – Цзюнь решила, что будет относиться к ней так же плохо, как и остальные наложницы.