Глен Кук: Орудия Ночи. Жестокие игры богов

Из трубки вырвалось густое облачко дыма. Быстро увеличившись, оно превратилось в столп, который тут же обернулся полупрозрачной двуногой фигурой, уплотнился, налился цветом и явил завороженным зрителям ухоженную миниатюрную блондинку с едва заметными седыми прядками. На вид ей было не больше сорока. Обнаженная блондинка встала так, чтобы между ней и Асгриммуром оказалась реторта.

Новое облако дыма вылетело из реторты уже в форме колечка (видимо, это Орудие было не лишено чувства юмора), а потом, претерпев те же метаморфозы, превратилось в еще одну обнаженную женщину, посмуглее. Хект решил, что она, должно быть, олицетворяет собой ночь. При взгляде на нее пробирала дрожь.

Первая богиня наколдовала себе наряд, вышедший из моды много веков назад.

Третье Орудие предстало перед ними женщиной с бледно-рыжими волосами.

Вторая богиня проявила больше интереса к моде и облачилась в платье, похожее на платье Вэли.

Последней явилась страшно взволнованная высокая и худая блондинка. На вид она казалась моложе всех остальных.

Ни от одной из них почти не веяло сверхъестественным. Выпусти их в подходящей одежде на улицы Брота, никто бы и внимания не обратил. Ни одна не стала прибегать к чарам. Четвертая казалась самой красивой из всех, но красоту ее нельзя было назвать опасной.

– Фастфаль, Спренгуль, Гаурли и Эавийн, – представил вознесшийся.

– Эавийн нужно немедленно заняться садом, – заявила высокая блондинка, – или же все ваши труды пойдут прахом.

Говорила Эавийн на мертвом языке, но Предводитель Войска Праведных все понял. Слова достигали его разума, минуя уши.

Боги напрямую зависели от ее золотых яблок, но вот уже целую вечность им не удавалось этих яблок вкусить.

Сад Эавийн находился в печальном состоянии, и, вполне возможно, ему не суждено было больше плодоносить.

Хект поглядел на вознесшегося. Что думает Асгриммур? Герис тоже посмотрела на стурлангера и спросила:

– Асгриммур?

– Ничего не поделаешь. Она дала слово. Отпусти ее. Хотя ума не приложу, где она раздобудет столь необходимую магию.

– Ступай, Эавийн, – разрешила Герис. – Остальным не мешать. Встаньте у зеленой черты на полу.

Эавийн вышла. Остальные Старейшие, поджав губы, встали куда было велено. Хект решил, что они проверили Обитель Богов и выяснили, что магии тут нет. Им ничего не оставалось – только держать слово.

Трубка реторты, стоявшей прямо перед Хектом, снова задребезжала. Серебряная фольга чуть отогнулась, стекло под ней стало чернее ночи. Едва-едва, но ощущалась охватившая Прохвоста паника.

Сын Хекта Пелла встал рядом со своей сестрой Вэли, они вместе развернули фальконет и нацелили его на звенящую бутыль.

Орудие успокоилось. Трубку разбить ему не удалось.

– Асгриммур, кто следующий? – спросила Герис.

Вознесшийся и Отродье наблюдали, как Кловен Фебруарен возится с первой ретортой.

– Молот и Зир.

– Рискованно. Почему именно они?

– С Красным Молотом всегда рискованно иметь дело – он по-юношески порывист. А вот с Зиром все ровно наоборот: это самый разумный из Лучезарных, остальные уважают его за мудрость. Бог войны приспособится к ситуации.

– Прапра, все готово? Хорошо. Асгриммур, действуй.

Кловен Фебруарен подошел к вознесшемуся. Пока Асгриммур, положив ладонь на реторту, что-то быстро говорил, волшебник отсоединил от нее клапан.

– Асгриммур, уйди с линии огня! – сдавленным голосом велела Анна.

– Это затруднение можно… – начал было вознесшийся, делая шаг в сторону.

Краска отхлынула от лица Анны, и она ткнула горящим фитилем в запальное отверстие фальконета.

Из посеребренной бутыли вырвалась тень.

Особая картечь разорвала Орудие по имени Красный Молот на куски и разбила бутыль, уничтожив находившуюся там сущность и все остальное, что располагалось между пушкой и стеной. Защитный слой глины на стене порвало в клочья. От выстрела подскочили столы и раскололись кое-какие мелкие стеклянные приспособления. Из-за грохота все ненадолго оглохли, а тех, кто стоял впереди перед фальконетом, контузило, кто-то даже потерял сознание.

Понимая, что больше некому, Хект взял ответственность на себя и знаками объяснил родным, что нужно перетащить пострадавших за фальконеты. Слух понемногу возвращался.

– Помоги матери перезарядить и перенацелить пушку, – крикнул он Пелле. – О них я позабочусь.

Хотя помочь пострадавшим от залпа он вряд ли мог. Оставалось только ждать, когда они очнутся сами.