Юлия Федина - Джедай почти не виден [СИ]

— Да. За океаном и так черте-что творится: Подобие мира на честном слове висит. В пору ядерные объекты у соседей под контроль брать…

— Что я должен сделать?

— Вернуться и навести порядок в галактике.

— Хорошо, — спокойно кивнул ситх. — Что именно мне следует понимать под «порядком в галактике»?

Земляне переглянулись. Смерть от скромности гостю явно не грозила. Как и от избытка моральных принципов.

— Положительным будет считаться результат, при котором из соседнего мира будет сквозить надеждой, а не страхом, уверенностью в том, что завтра станет хоть чуточку лучше чем вчера, вместо отчаяния, — жизнерадостно сообщил полковник Васькин.

— Детали? — чуть поубавил наглости лорд.

— Политические? Не существенны.

— То есть на возрождении республики не настаиваете?

— Не важно, какого цвета кошка, лишь бы мышей ловила.

Полковник становился все более безмятежен, тогда как его собеседник начинал волноваться.

— Понимаете, лорд, ваша цель — максимально возможное в настоящих условиях благополучие максимально большего числа жителей вашего мира. Какими инструментами этого проще добиться, решим по ходу дела. Естественно, методы в стиле «Звезды смерти» едва ли смогут сделать людей счастливее. Вы же не будете резать колбаску своим мечом, верно? И не потому что он плох. Просто кухонным ножом это делать удобнее. Даже одно и то же дело каждый делает по-своему: сражаться вам удобнее мечом, а мне с руки АКМ. Инструмент должен быть по плечу.

Лорд едва заметно провел рукой по висящему на поясе мечу. Его присутствие придавало уверенности.

— У нас принято более серьезное отношение к выбору формы правления; — все-таки привыкший к маске Дарт Вейдер плохо контролировал мимику лица: он был явно растерян.

— А кто говорит о несерьезности? Просто есть цель и есть средство. В моем родном языке есть устойчивое выражение «любить Родину», но нет «любить государство». При этом под родиной понимают землю, на которой живешь, и людей, которые живут вместе с тобой.

— Угу, а случись что, за помощью побежите именно к государству.

— Естественно. Но разве любят за что-то? Если мое государство защищает меня, платит мне пенсию, дает работу, то я его люблю, а если у него почему-то не получилось этого сделать — прошла любовь, завяли помидоры? Или тут несколько иное: земледелец любит землю, а не трактор, врач гордится исцеленными больными, а не скальпелем, наставник привязан к ученикам, а не к наглядным пособиям. Так вот, глобус, скальпель, трактор — это инструменты, машины, как и государство. Его не столько любить надо, сколько беречь, вовремя ремонтировать, не доверять чужому, если надо — защищать или менять узлы и механизмы. Как-то так.

— Тысячи и тысячи жизни отдали кто за республику, кто — наоборот, — неожиданно сердито процедил сквозь зубы Вейдер.

Андрей Сергеевич вопросительно покосился на полковника. Васькин кивнул — словно эстафетную палочку передал.

— Вам ведь до этих тысяч дела нет. Вы про жену вспомнили?

Вопрос прозвучал почти ласково. Только лицо лорда дернулось, словно с незажившей раны сорвали повязку. Ответа не последовало. Но на казавшегося тенью главного землянина пузатого умника в очках просто обрушился тяжелый, почти ненавидящий взгляд.

— Она умерла за свои идеалы. А за что готовы умереть вы, Дарт Вейдер?

— Что вы имеете в виду? — ситх уже справился с волной ярости и почти сумел улыбнуться.

— Вы же не макроэкономическими показателями заниматься станете. Ваши функции — военно-полицейскими будут. Брать в руки оружие достойно, если делаешь это за веру, царя, отечество, други своя или бабу с ребятишками. Ваш мотив?

Вместо ответа с двери сорвало массивную металлическую ручку, которая зависла в воздухе перед носом толстяка, потом неестественно вытянулась, нарочито медленно завязалась в сложный узел, а потом резко скомкалась, словно зажатый в кулак кусок картона, и со звоном отлетела в дальний угол комнаты.

Андрей Сергеевич и бровью не повел.

— Вера отпадает: ни в Бога, ни в черта вы не верите. С императором отношения явно не сложились. Отечество? Галактика слишком большая и пестрая, чтобы считать ее домом… Друзья? Были. Но кто умер, кто предал, кто из друга превратился во владыку. Впрочем, вторые и третьи тоже умерли. На этом счету — опять ноль. Судя по костюму, баба вам лет двадцать не нужна. Дети имеются. И вы их даже любите. Но воспитывали их не вы, и теперь непонятно, что с ними делать.