Альбина Нури - Не мой мир [СИ, litres с оптимизированной обложкой]

Мать была категорически против, но в споры с отцом ввязывалась редко: была не из тех людей, что готовы спорить до хрипоты. И потом, что толку спорить? Ясно же, что отката назад все равно не будет.

Еда из автомата была горячей, ароматной и вкусной – какой еще нужен аргумент в ее пользу?

– Извините, опоздала! – сказала Ира Копосова. Она только что подошла с обедом в руках и уселась рядом. – Где заказывали Комнату?

– В «Лучших путешествиях», – ответил Стас. – Собираемся в два. Бронь с трех часов тридцать первого.

– Нормальная фирма, – одобрительно кивнула Ира, принимаясь за картофель с жареной рыбой. Мяса она не ела, и говорила об этом всем, кто хотел слушать. – Мы там постоянно берем.

– Времени полно – хватит и накупаться, и все такое… – Роман качнул наполовину оболваненной головой, отчего челка мотнулась по лбу, как черное крыло.

Ира взглянула на него и слегка покраснела. Похоже, она неровно дышит к Кострову, вскользь подумал Алекс.

– Лекция через десять минут, давайте закругляться, – сказала Вета, худенькая невысокая девушка с вьющимися каштановыми волосами и огромными карими глазами, делавшими ее похожей на лемура.

Вета нравилась Алексу: спокойная, доброжелательная, умная, но без занудства, с хорошим чувством юмора.

Некоторые после ее слов стали подниматься, собираясь уходить. Алекс закинул сумку на плечо и, вместе со Стасом и другими, понес пустую коробку к утилизатору. Когда шел обратно, увидел, что в зале появилась немолодая женщина с совершенно седыми коротко стрижеными волосами. На ней, как обычно, был строгий костюм и туфли на высоком каблуке. Она прошла к одному из автоматов, принялась вводить свой код.

Поравнявшись с ней, Алекс поздоровался:

– Добрый день, профессор.

Она обернулась, посмотрела на него прозрачными голубыми глазами и приветственно склонила голову.

– Я вчера прочел вашу статью «Неожиданный Апокалипсис. Закат цивилизации » . Вы пишете про немыслимый ужас, который люди сами создали, и это… – он щелкнул пальцами, подбирая слова, – необычно. Пугающе. Тревожно.

Профессор Ковачевич поправила очки в тонкой золотой оправе и усмехнулась.

– Но не настолько пугающе, чтобы вы отказались пользоваться Порталами, не так ли? – В ее голосе звучал легкий, почти неуловимый акцент: некоторые звуки она выговаривала чуть тверже, чем нужно.

Алекс улыбнулся, не зная, что сказать. Теана Ковачевич, единственная из всех знакомых ему людей, упорно продолжала носить очки, не заменив их линзами или не сделав операции. Он видел очки только на ней да на портретах исторических деятелей прошлых лет.

– Эта статья – чушь, выжимка. Там просто понадергано оттуда – отсюда. Если вам действительно хочется узнать больше, прочтите всю книгу. Она так и называется. За последние два десятка лет человечество успело вырыть себе могилу, и вот-вот провалится туда. Конец близок. – Она еще раз смерила его взглядом и сухо сказала: – Я должна идти. Всего доброго.

– О чем ты с ней говорил? – спросил Стас, когда они шли по коридору. – Она же у нас не читает.

– Я просто… – начал Алекс, но его перебил Костров.

– Слышал, что она у нас последний семестр. Потом все – выпроваживают. Сколько можно? На нее поступает куча жалоб от студентов и родителей. Эпатажная дамочка, к тому же чокнутая. Это раньше для руководства было честью, что она в штате универа, а теперь… – Он хмыкнул и закатил глаза. – Вот и решили избавиться. И правильно.

Историю появления Теаны Ковачевич в Федеральном Университете знали все. Поначалу она читала лекции, на которые приходили толпы народу – послушать и поглазеть на мировую знаменитость. Потом, после громкого скандала и ухода из Корпорации, ее пригласили на постоянной основе, посулили баснословные деньги, и Ковачевич согласилась. Студенты обожали ее курс, читала она великолепно, к тому же была самым выдающимся ученым-физиком современности, и мест для желающих не хватало.

Но потом поток иссяк, остались только самые стойкие. Потому что лекции Ковачевич по физике превратились в откровенную пропаганду отказа от пользования Порталами – а это, конечно, были вредные, сумасшедшие идеи. Абсурд, о котором никто не желал слушать.

– А мне ее жалко, – проговорила Вета, – у человека было все: блестящая карьера, слава, почет. Все ее превозносили до небес, президенты почитали за счастье пожать ей руку. И ничего от всего этого не осталось.

– Падать всегда больно, – глубокомысленно изрекла Копосова. – Но она сама во многом виновата. Это же неприлично – так состариться в наше время! Конечно, муж ушел.