Роман Афанасьев - Возвращение Ночного Охотника

Машинально он прислушивался к шагам снующих по залу пассажиров, привычно отмечая мелкие детали. Шаги взрослых, детей. Женщин. Мужчин. Пожилых, молодых. Крутых норовом, застенчивых. Он даже пару раз засекал легкую поступь, отличающуюся от людской, но глаз не открывал. Он был занят тем, то терпеливо раскладывал по полочками свои воспоминания.

Теперь у него было время подумать. Наконец-то. Он вытащил из памяти все, что только мог, рассортировав картинки по времени и по важности. Увидел себя со стороны, смирившись с тем, кто он есть на самом деле. Оставалась только пара загадок.

Во-первых — что случилось после драки с бессмертным пауком? Ломать голову над этим вопросом Алексей побаивался — это было все равно, что копать картошку на минном поле. Могло и рвануть — как прошлый раз, когда открылись все раны на теле. Оставался еще один вопрос — Линда. Почему его так тянет к ней? Почему именно ее имя он избрал кодом, твердя его про себя, чтобы не забыть? Ответов Кобылин не знал, но намеривался получить их в самое ближайшее время.

Он засек подозрительные шаги сразу, услышал издалека. Легкая походка уверенного в себе мужчины, немолодого, весьма решительного. Со скользящим перекатом с пятки на носок, характерным для тех, кто привык красться в ночи. Хотя и не занимался этим уже давно и утратил сноровку.

Человек приблизился, и Кобылин насторожился. Кто-то подошел, замер, рассматривая сидящего Кобылина. Кто-то принимал решение. Вот он двинулся, выставил ногу вперед, чтобы сделать быстрый скользящий шаг…

— Паспорт принесли? — громко спросил Кобылин.

Кто-то замер на полушаге, балансируя на напряженных ногах, словно решая — то ли броситься в атаку, то ли сделать шаг назад.

— А билет? — снова спросил Кобылин, не открывая глаз. — Сядьте уже, не маячьте на публике.

Лениво потянувшись, он стащил с соседнего кресла свою сумку и кто-то с тихим вздохом опустился на освободившееся место. Только тогда Алексей медленно поднял голову и глянул на визитера из-под длинного козырька бейсболки.

Это оказался пожилой ухоженный мужчина в легком черном плаще. Аккуратная стрижка, седина на висках, запах дорогого одеколона, чисто выбритый подбородок. Пронзительный и тяжелый взгляд глубоко посаженных глаз. Напоминает партийного функционера. Или бульдога. На которого, этот оборотень, определенно, похож, когда меняет облик.

— Ну? — спросил Кобылин. — Документы готовы?

Бульдог не ответил. Он внимательно и цепко осматривал охотника, словно пытаясь вычислить слабое место в броне. Встретившись с взглядом стальных глаз Кобылина, оборотень тихо вздохнул и ощутимо расслабился.

— Никодим Валерьянович, — представился он. — Приятно познакомиться.

Руки он не подал, и Кобылин лишь вежливо кивнул в ответ, понимая, что по его душу явился кто-то из начальников.

— А где рыжий? — осведомился он.

— В машине, — тут же откликнулся бульдог. — Ждет.

— Нервничает, поди?

— Постоянно, — с серьезным видом подтвердил Никодим Валерьянович. — Молодой еще.

— Надеюсь, вы ему там окошко приоткрыли, чтоб на жаре не задохнулся, — буркнул Кобылин.

В глубоко посаженых глазах бульдога мелькнуло замешательство. Непонимание. Потом — осознание шутки.

— Грубо, — сказал он. — Очень грубо, Алексей.

— Грубо было бы про драную обивку и лоток с песочком, — отозвался Кобылин, разворачиваясь к визитеру всем телом. — Перейдем к делу или еще пошутим?

Тот промолчал, ощупывая взглядом плечистую фигуру охотника. Задержался на шраме у виска — там, где пуля снайпера вошла в голову. В глазах оборотня вспыхнуло что-то вроде жадного огня любопытства. И тут же угасло.

— Да, я слышал, вы большой шутник, Алексей, — медленно произнес Никодим Валерьянович. — Дела мы уладим. Но у меня к вам один вопрос. Личный. Я задам его с уважением. Пожалуйста, ответьте на него без шуток. Это действительно важно.

Кобылин насторожился, но удержал на языке язвительный ответ. Оборотень и, правда, был серьезен. К тому же это начальник Сани. А лохматик, как-никак, Веркин брат, и лишние проблемы с руководством ему не нужны. Тем более, что, возможно, с этим хмырем придется еще работать. Потом.

— Я вас слушаю, — мягко произнес Алексей, убирая маску непризнанного гения. — Но извольте быть кратким. Сейчас даже лишняя минута может иметь огромное значение.

В глазах оборотня снова полыхнула искра — когда он пытался решить, что является маской — предыдущее хамство или нынешняя учтивость. Наконец, Никодим Валерьянович махнул рукой на размышленья и подался вперед.