Сергей Клочков - Синдром Зоны [litres]

– В клетку зверинца посадим до конца экспедиции и после отделу сдадим. Замок на петли найдется, – серьезно заявил профессор, и я, прихватив из аптечки пару шприцев-тюбиков научного альфа-промедола, пошел к обездвиженному сталкеру.

Дуром, конечно, к месту схватки переть не стоило. Мало ли, засел где-нибудь пугливый или легкораненый гаврик со стволом. Аккуратно, сделав хороший крюк, я по той же канавке дошел к машинам, стараясь не высовываться и отслеживать каждое движение. Но, похоже, отстрелялись мы удачно… если, конечно, можно так выразиться. Но время это заняло, и «подстреленный» профессором уже успел немного отойти от «наркоза», причем настолько, что, пошатываясь, даже попытался подобрать автомат.

– Ы-ыннх… – заявил он мне, выпучив глаза и оскалив редкие, в значительном недокомплекте зубы. Пришлось с короткого замаха врезать в челюсть, причем я, наверное, немного перестарался. Зубы бродяги клацнули с костяным звуком, голова широко мотнулась в сторону, увлекая за собой тело, и от нового наркоза он растянулся на земле во весь рост. Перевернув его на живот и заведя руки за спину, я затянул на запястьях тонкую, но необычайно прочную пластиковую стяжку и дополнительно еще одну на больших пальцах.

Раненый был еще жив, хотя и без сознания. Даже не будучи врачом, я уже видел, что дела его безнадежно плохи – пуля в живот и еще не меньше двух немного ниже, от чего разворотило пах и пробило кости. Кровь полосато-алым ручейком уже стекала в канаву, словно ей было мало широкой лужи, – ясно, что при таких потерях не выживают. Я все-таки отщелкнул колпачки со шприцев с альфа-промедолом и вколол умирающему сразу две дозы. Говорят, лютое зелье, специально сделанное для экспедиций в Зону, потому что от повреждений, вызываемых аномалиями, обычное армейское обезболивание, как правило, не помогало. Ну, здесь тоже не слабо досталось, должно сработать.

Мародер ненадолго пришел в себя, приподнял голову, осмотрелся, глубоко, порывисто вздохнул.

– Это ты меня ширнул чем-то, да, сволочь? – спросил он шепотом, указав кивком на шприцы.

– Ну.

– Это… ну, падла, тогда спасибо… короче, не болит… – Голова раненого откинулась, его дыхание вдруг стало резким, частым, но быстро затихло, и зрачки медленно остекленели.

– Да не за что, бродяга. – Я закрыл ему глаза, вздохнул и пошел проверить бандитов, лежащих у канавы и возле автомобилей. Раненых больше не оказалось. С теми, кто уехал в машине в свой последний рейс, и с пойманным, похоже, вторым сталкером-проводником получалось двенадцать человек, из которых девять мы положили сами. И ведь сколько раз это уже было в Зоне, есть у тебя личный счет душ, Лунь, свой маленький фотоальбом в красных тонах, и давно бы пора привыкнуть, а вот тошно, словно в первый раз.

– Давай очухивайся уже, хорош валяться. – Я посадил сталкера, несколько раз несильно вдавил пальцами под ушами и, когда открылись глаза, все еще мутные, блуждающие, резко сунул костяшкой под нос. От этой нехитрой, но болезненной процедуры пленник негромко взвыл, но взгляд тем не менее сразу прояснился.

– Не дергайся, а то больно будет, – предупредил я, но пойманный все равно попытался освободить руки, от чего взвыл вторично, но уже громче. – Я предупреждал. Подъем, пошли.

– Ты… ты конкретно встрял, я тебе отвечаю… какого черта? Ты не вояка и не ботан. Ты че, сталкер? В натуре?

– В комендатуре. Заткнись и иди.

– Продался, да, шкура? «Ботаникам» и ментам продался, падла? – Пленник оскалился и попытался плюнуть, но слюна повисла на губах и упала на грязный комбез. – Шкура… шку-ура…

И понеслось, как из дырявой бочки. Но вступать в полемику не было ни смысла, ни желания, поэтому я просто поднял сталкера за шкирку и слегка подтолкнул вперед. Тот, не поняв, обернулся, продолжая злобно говорить что-то, вероятно, даже оскорбительное, но с места не двинулся. Пришлось дать легкого пинка коленом, и это, в общем, сработало – пленник пошел, но не заткнулся. У вездеходов я жестом указал, куда сесть, уже «подлеченный» Бонд в повязке-чепце и с пластырем на половину лба кивнул и чуть повернулся, ненавязчиво отслеживая гостя стволом своего «Хеклера». А я отправился к безучастно сидевшему Корнейчуку, которого била крупная дрожь. Парень молча смотрел под ноги, никак не реагируя на происходящее.

– Что, браток, тяжко? – Я присел рядом, хлопнул рядового по плечу, и тот нервно кивнул. – Ничего, ничего, это бывает. А ты молодец. Мужик. Все правильно сделал, не сдрейфил. Вот, держи.