Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

— Если бы только об этом знал отец, — глухо сказал Кайлеб сам себе, легко, но ритмично постукивая кулаком по ладони. — Если бы только…

Его руки внезапно перестали двигаться, а голова приподнялась, вцепляясь взглядом в Мерлина в тускло свете, освещавшем спальную каюту.

— Ты можешь рассказать ему? — тихо спросил он, и Мерлин застыл.

Он поглядел на молодого человека, сидящего на койке, и его мысли, казалось, стали предельно ясными.

— Кайлеб, я… — начал он, после чего умолк.

Насколько Кайлеб действительно готов был принять его? Принц уже принял как должное гораздо больше, чем Мерлин когда-либо добровольно показал бы ему, но где были пределы гибкости Кайлеба? Он мог бы полушутя ссылаться на Мерлина как на своего «волшебника», и мог принять сверхчеловеческую силу и видения Мерлина. Он даже мог признать неизбежное столкновение между его королевством и коррумпированными людьми, стоящими у власти в Храме. Но он продолжал быть сэйфхолдийцем, ребёнком Церкви Господа Ожидающего, и именно поэтому он был так зол на коррупцию, которая её поразила. И ещё он с рождения был воспитан в вере, которая полагала, что Пэй Шань-вэй была матерью всего зла и что ангелы, которые впали во зло вместе с нею, стали демонами, которые решили соблазнить человечество следовать к проклятию вслед за жаждой запретных знаний Шань-вэй.

— Ты действительно хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос? — спросил он после показавшегося очень долгим мгновения. Кайлеб начал отвечать, но Мерлин поднял одну руку. — Сначала подумай, Кайлеб! Если ты спросишь, а я отвечу на него, ты никогда не сможешь отменить это.

Кайлеб смотрел на него на протяжении наверно трёх ударов сердца, после чего кивнул.

— Я хочу, чтобы ты ответил этот вопрос, — сказал он ровно.

— Хорошо, — так же ровно ответил Мерлин. — Тогда мой ответ — да. — Выражение лица Кайлеба начало расцветать, и он было открыл рот, но Мерлин покачал головой. — Я могу рассказать ему этой же ночью, хотя он в четырёх тысячах миль отсюда, — продолжил он, — но только физически отправившись к нему.

Рот Кайлеба захлопнулся.

В спальной каюте снова повисла тишина. Тугая, звенящая тишина, усиленная, но не сломанная, фоновым звуком воды, струящейся вокруг корпуса, бульканьем кильватерной струи под открытыми кормовыми окнами, скрипом такелажа и корпусных балок, а также случайным шумом от руля.

— Ты можешь отправиться к нему? — спросил наконец Кайлеб.

— Да, — вздохнул Мерлин.

— Мерлин, — сказал Кайлеб, пристально глядя на него, — ты ведь демон, в конце концов?

— Нет. — Ответный взгляд Мерлина был таким же пристальным. — Я не демон, Кайлеб. Но я и не ангел. Я говорил тебе это раньше, в Королевской Гавани. Я… — Он покачал головой. — Когда я сказал тебе тогда, что я не могу объяснить это тебе, я имел в виду, что я буквально не могу. Если бы я попытался, это потребовало бы… понятий и знания, которых у тебя просто нет.

Кайлеб смотрел на него в течение пятнадцати бесконечных напряжённых секунд, его глаза были сузившимися, и когда он снова заговорил, его голос был очень мягким.

— Может ли это знание нарушать «Запреты»? — спросил он.

— Да, — просто сказал Мерлин, и, если бы он продолжал быть созданием из плоти и крови, он бы сейчас задержал дыхание.

Кайлеб Армак сидел очень, очень неподвижно, глядя на существо, которое стало его другом. Он сидел так длительное время, после чего дёрнулся.

— Как же ты можешь говорить, что ты стоишь за Свет, когда само твоё существование нарушает «Запреты»?

— Кайлеб, — сказал Мерлин, — я уже говорил тебе, что я никогда не лгал тебе, даже когда я не мог рассказать тебе всю правду. Сейчас я тоже не буду врать тебе. И хотя всё ещё есть вещи, которые я просто не могу объяснить, я могу сказать тебе следующее: сами «Запреты» — это ложь.

Кайлеб резко вдохнул, а его голова откинулась назад так, словно Мерлин только что ударил его.

— «Запреты» были переданы Самим Господом! — сказал он, более резким голосом, но Мерлин покачал головой.

— Нет, не были, Кайлеб, — сказал он. — Они были переданы людям Чжо-чжэн, а Цэнь Чжо-чжэн была архангелом не больше, чем я.

Кайлеб снова вздрогнул, а его лицо побледнело. Глаза Мерлина — его искусственные глаза — могли видеть это ясно, несмотря на тусклый свет.

— Как «Запреты» могут быть ложью? — хрипло спросил принц. — Ты говоришь, что Господь солгал?

— Нет, — опять сказал Мерлин. — Господь не лгал. Лгала Чжо-чжэн, когда утверждала, что говорила от Его имени.