Дэвид Вебер - У рифов Армагеддона

«Вероятно, это не добавило бы им уверенности в моих «предложениях», — сардонически подумал Мерлин, затем мысленно встряхнулся и ухмыльнулся Ровину.

— Почему бы вам не перебраться сюда и не взять штурвал в руки на несколько минут, капитан Ровин? — предложил он.

— Доброе утро, Эрайк.

Эрайк Диннис сел немного прямее в удобном кресле. Это было самое удобное кресло, какое только могло быть. Оно было настолько оббито мягкими подушками, что камердинер Динниса и Храмовый гвардеец вынуждены были помогать Эрайку подняться, когда он решал встать.

К несчастью, с ногой, сломанной в трёх местах, и плечом, сломанным как минимум в двух, не существовало такой вещи, как удобное место для сидения.

В данный момент это обстоятельство стояло на третьем или четвёртом месте среди всех его проблем, потому что он обнаружил перед собой человека в невзрачной оранжевой священнической шапочке викария.

— Доброе утро, Ваше Высокопреосвященство, — сказал он. — Прошу простить за мой вид. Я… не ожидал посетителей сегодня утром.

— Я знаю, — сказал викарий Замсин Трайнейр с мягкой улыбкой. — Я был тут неподалёку по другим делам, и подумал, что надо бы заглянуть и посмотреть, как вы поживаете.

Диннис кивнул с улыбкой, хотя он хорошо понимал, что Трайнейр только что намеренно его обманул. Канцлер Совета Викариев никогда не заглядывает «по-простому» к простому архиепископу. Особенно в это время года, когда визит требовал, чтобы Викарий, о котором шла речь, покинул мистически нагретые пределы своего роскошного личного жилища в самом Храме.

— Можно? — Трайнейр изящным жестом указал на другое кресло, стоящее в гостиной Динниса, отчего его сапфировое кольцо блеснуло в свете лампы, а архиепископ вздрогнул.

— Пожалуйста, садитесь, Ваше Высокопреосвященство! — сказал он поспешно. — И прошу простить, так же, мой недостаток манер. Я действительно не ожидал вас, и я боюсь, что знахари до сих пор предписывают мне маковый сок.

— Не беспокойтесь по этому поводу, — любезно сказал Трайнейр. — После такого падения как у вас, вам в самом деле повезло, что последствия не оказались ещё более тяжёлыми.

— Я ценю ваше понимание, Ваше Высокопреосвященство.

Диннис подождал, пока Трайнейр устроится в указанном кресле. Канцлер был выше, чем Диннис, стройнее, с угловатым лицом, глубокими, умными глазами и коротко остриженной бородкой. Он носил оранжевую рясу своего высокого ранга, отмеченную голубым пером сигила Ордена Чихиро, и подол его рясы выше икр был мокрым от подтаявшего снега.

— Могу я предложить Вам что-нибудь выпить, Ваше Высокопреосвященство? — спросил Диннис, когда канцлер уселся и протянул руки к огню, весело потрескивавшему в очаге.

— Немного горячего шоколада не помешает в такой день, как этот, — согласился Трайнейр и Диннис кивнул слуге, который тут же убежал выполнять поручение.

— Я, конечно, сам ещё не выходил, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Диннис, — но люди говорили мне, что погода в этом году необычайно суровая.

— Вам правильно сказали, Эрайк. — Трайнейр ухмыльнулся и покачал головой. — Снега выпало больше трёх футов, и это только ноябрь — ещё даже не зима! Я редко видел такие снегопады так рано в сезоне. И, — его выражение лица стало более серьёзным, — я боюсь, что это окажет предсказуемый эффект на работу семафора.

Диннис хмуро кивнул. Единственной огромной слабостью семафорной системы Церкви было ограничение по видимости. Темнота, снег, дождь, туман — что-то одно или всё сразу могло приостановить работу станции связи Матери-Церкви. Существовала система отправки сигналов в темноте, но она была не очень надёжна — более подвержена ошибкам в интерпретации сигнала на разных станциях — и более медленна, и до сих пор не справлялась с обычной низкой видимостью в зимнюю погоду.

— Так всегда происходит, не так ли, Ваше Высокопреосвященство? — сказал он, немного помедлив со смиренным видом.

— Да, это так. Те, кто населяет другие земли, ненавидят нас за наше высокое положение и редко думают о цене, которую мы платим каждую зиму здесь, в Зионе и Храме. Кроме того, — Трайнейр позволил себе смешок, который ударил по уху Динниса своей неестественностью, — вы сами были избавлены от этой специфической епитимьи последние несколько лет, разве нет?

— Я полагаю, что да. — Диннис ответил немного медленно, пока его затуманенный опиумом мозг лихорадочно разгонялся. — И, — признался он, усмехнувшись уже сам, — полагаю я должен признаться, что специально планировал свои пасторские визиты так, чтобы избежать зимы здесь, в Зионе, Ваше Высокопреосвященство.