Александр Тихонов - Я – сталкер. Синдром героя

– Может быть, – охотно соглашается собеседник и на мгновение перестаёт крутить в пальцах патрон. – Я – твоя совесть. Думаешь, ты герой, Сань?

Я снова отрицательно мотаю головой, вытряхивая из черепа неприятный звон.

– Не герой? А хочешь, я расскажу тебе о гибели профессора Шилова, о Клапане и Баксе? Хочешь?

– Откуда ты знаешь?! – хриплю я, пытаясь подняться с пола, но тело не слушается.

– Ты мне рассказал. Всё. Даже больше, чем знаешь о себе сам. Мальчик Саша, который не нашел себе места в реальном мире и пришел в Зону искать счастья… Здесь ты прижился, но я бы назвал твоё везение и попытки изменить мир болезнью. «Синдром героя»… – Верещагин захихикал.

– Я знаю, ты – мутант! Вы с Кастором спелись, сволочи!..

– Нет-нет, я – твоя совесть… Сдайся, перестань бороться и подчинись… Перестань спрашивать, кто я. Поверь, что я – твой друг.

– Зачем?

– Ты должен впустить меня в свой разум… Твой друг Спам поверил, что я – его наставник Артист, Монгол поверил, что я – его сын. Но ты упорствуешь.

– Хрена с два ты заберёшься в мои мозги… сраный псионик.

Голос лже-Верещагина вновь стал рычащим.

– Посмотр-р-рим…

Из последних сил я повернул голову вправо, куда смотрел горячей мордой фонарь. В его свете успел увидеть безвольно сидящего, привалившись к стене, сталкера Монгола. Ну же, Монгол, подъём! Я долго не продержусь…

А потом в помещение ворвались люди. Двое. Они вошли, и сидящий на стуле Верещагин вдруг растворился в воздухе, словно ночной кошмар.

– Саня! – меня трясли за плечи, пару раз врезали по лицу открытой ладонью, – очнись!

– Это отходняк после псионика, – послышался другой голос, – сейчас очухается…

Испуганные, потерянные, мы сидели в основном корпусе сектантского лагеря. События последних часов вымотали всех троих. Мы больше не были теми сталкерами, что вошли в лагерь «Ветра». Чудовищный мутант, профессор Дугин прожевал и выплюнул сознание каждого.

Батрак рассказал нам, как вместе с двумя молодыми анархистами попал в лапы псионика и как вынужден был неделями сидеть в подземелье.

Потом мы молчали. Все. Долго.

– Мужики, – нарушил он затянувшуюся паузу, – что будем делать?

Мы со Спамом отрешенно глядели не на него даже – сквозь него.

– Надо похоронить погибших, – нашелся Монгол.

Он всегда был сильнее прочих и физически, и морально. Титановой прочности нервы и сильная воля, которую пытался согнуть, искорёжить мутант. Но и мутанту далеко не всё удалось.

– А что, если придут ещё сектанты, или мутанты заявятся? – заволновался сталкер.

– Хороним, – сказал, как отрезал, Хусаинов, тяжело прошел по фойе и пнул лежащее у входа тело Дугина, – этого тоже.

– С хера ли его? – возмутился я.

Монгол пожал плечами:

– Когда-то он был хорошим человеком…

– Да только потом скурвился, – поддержал меня Спам, – нацепил пояс с артефактами и начал нас выкручивать. Ты забыл, Монгол, что он вытворял? Да меня трясёт, стоит вспомнить, какие он из меня воспоминания вытягивал.

– Твои же воспоминания, не его… – буркнул сталкер, – да и вообще я не уверен, что он – человек. Скорее всего, мутант, вроде Зверева.

Он подошел к покойнику, отстегнул у того ремень с подсумками.

– Никогда не слышал, чтобы артефакты могли давать способности псионика.

– А ты вспомни, как на Проклятой Топи люди Хозяев растворялись в воздухе. Вспомни…

– Тут другое, – Монгол бесцеремонно перевернул мертвеца.

На него уставились два поблекших, остекленевших глаза – с виду совсем как человеческие.

– Ты его будешь рассматривать во всех подробностях, или, наконец, пойдём хоронить ребят?

Хусаинов кивнул:

– Да, идём… Надо найти лопаты.

Мы вышли из корпуса. Снаружи вовсю разгулялся февраль. С крыши корпуса комками съезжал снег, под подошвами ботинок спрессовываясь и становясь грязно-бурым.

– Весна пришла? – не удержался Батрак и улыбнулся.

– Обычная погода в Зоне, – буркнул Спам, – то мороз, то оттепель. Года три назад вообще осенняя погода всю зиму стояла.

Он прошлёпал по раскисшему снегу, огибая почерневшие тела сектантов.

– Зато земля оттаивает, – хмыкнул Батрак и ухватил ближайшего сектанта за ноги.

– И что ты предлагаешь?

– Похоронить.

– Сам будешь копать могилу.

– Тогда давай хотя бы отнесём его в тот бункер, где меня держали. И всех вообще. Кинем потом сборку внутрь – и пусть горят. Кремация – тоже выход.

Мы с Монголом идею поддержали. Хотелось поскорей очистить двор от мертвецов. Тяжелых, но мягких покойников относили к лазу в пристрое, скидывали вниз. Их оказалось семнадцать человек. Кто-то погиб от наших пуль, кто-то отравился газом.