Сара Пинборо - В тишине

Тяжелые дождевые капли настойчиво стучали в окно, ища путь для проникновения внутрь. Наблюдая за этим с другой стороны комнаты со своей кровати шестилетняя Кейт Хили подтянула одеяла повыше, подведя их под самый нос. Глаза расширены, дыхание учащенное. Всего лишь дождь, она понимала это, но лежа тут в темноте, когда родители далеко на первом этаже, ей казалось, что капли дождя звучат, как пальцы мертвых холодных детей, которые стучат по стеклу, желая пробраться под ее теплую кожу.

Спать . Она старалась уснуть, потому что Шона из школы сказала, что монстры не приходят, когда ты спишь, а Кейт ничего не хотела так, как чтобы монстры оставили ее в покое. На миг она зажмурилась, а когда открыла глаза снова, расслабилась, потому что никакие силуэты не расхаживали по темноте ее комнаты. Никаких мертвых детей. Или монстров. Или может, мертвые дети и были монстрами. В темноте все было монстром.

Слегка дрожа, Кейт жалела, что у нее такое живое и красочное воображение . Она не вполне понимала смысл этой фразы, но что бы это ни значило, оно заставляло ее бояться тех вещей, о которых люди вроде ее родителей даже не думали. Монстры. Мертвецы. Плохие вещи, живущие в темной стране под ее кроватью и вылезающие по ночам. Она видела, как мама и папа дружно качали головой и винили ее в наличии живого и красочного воображения, за то, что будила их посреди ночи, когда им нужно проснуться с утра на работу. Но она ничего не могла поделать с собой, как бы сильно ни хотела. И как она могла объяснить, что в темноте мир меняется . А ее это пугало.

Снаружи подул ветер, унося дождь в другом направлении и даря окнам маленького домика с террасой немного покоя. Кейт выдохнула, а ее сердце стало стучаться почти нормально. Мертвые пальцы ушли, по крайней мере на данный момент. Если бы только она могла видеть другую часть комнаты, ночные часы были бы намного легче. Она покосилась на пустое место на прикроватном столике, где когда-то стоял ночник.

Большие девочки не спят с включенным светом . Вот что сказал ее отец, унося его вопреки всем ее рыданиям. Она почти что пошла и достала его из чулана, когда никто не видел, но отец умел быть по-настоящему страшным, когда злился, и она оставила ночник там, где он был, пока не пришел грубый мужчина и не унес его на всеобщее благо. Отец забрал ночник четыре дня назад, и она не спала нормально с тех самых пор. Было темно. В темноте оживали плохие вещи.

Крепко обхватив плюшевую овчарку Лаки, она свернулась, подтянув колени к подбородку. Несмотря на то, что ее глаза зачесались, она не могла заставить себя закрыть их, зная, что стоит ей это сделать, как все тени в комнате сольются в одну ужасную субстанцию, намеренную задушить ее. Она моргнула. Настолько быстрым движением, что ни одна тень не успела бы задвигаться.

Снизу до нее донеслась мелодия телевизионного детективного шоу, которые обожала мама, напоминая Кейт, что ее спальня не была отдельной темной вселенной, а являлась частью теплого и светлого дома. Мысль немного успокаивала, и пока громкая музыка перетекала в диалог, который она не слышала, Кейт сосредоточилась на внутренних звуках — не дожде и мертвых детях — а живых, человеческих звуках, раздающихся в 9 часов вечера в четверг в Кардиффе. Она была большой девочкой. И она покажет им, что не нуждается ночью в свете.

Поезд прогромыхал вниз в сторону Маелог плейс, и когда она напрягла свой слух, смогла уловить постоянное бренчание двигателя машины, везущей людей в город и прочь из него. Звуки успокаивали ее. Не было ночной тишины. Было не время для монстров . И если бы она только могла уснуть, до того как оно наступит. Чуть ранее она слышала пение хора в церкви Св. Эммануила, и когда поезд завершил свое задыхающееся движение, она поняла, что пение снова зазвучало. Звук доносился слабо, но Кейт могла разобрать голоса мужчин и женщин, когда они брали верхние ноты. Кейт не знала песню, но она была хорошей. Даже свернувшаяся калачиком в своей борьбе с ночным мраком она слегка улыбнулась.

А затем, почти незаметно, что-то мелькнуло в ночном воздухе. Несколькими улицами ниже послышался лай собаки, к которой присоединилась еще пара, прежде чем они зарычали, погрузившись в подавленное молчание. Кейт нахмурилась. Снаружи пронзительно закричали и зашипели кошки. Звуки пения из церкви в ее голове увядали, стук двигателей поезда и шум дождя превращался в ничего.