Денис Шабалов - Без права на ошибку

Мда… Теперь бы «Периметр» найти… Это меня сразу вверх подкинет. Но это дело непростое… Сколько уже ищем – и даже след не возьмем. Тухло. А вот… войну бы! Правду говорят: кому война, а кому мать родна. В войну люди быстрее растут. Все шансы у меня будут! У начштаба я на хорошем счету, да и с Верховным сколько раз уже напрямую общался. Наверняка заметил меня… Мне бы теперь хоть мелкий толчок вперед! Хотя бы до ЗНШ подрасти! Уж я тогда своего не упущу… А караваны все эти, перегоны, узловые точки, планирование маршрутов, операции против конкурентов силами до бригады… Мелко все это, мелко! Рутина! На них не вырастешь! Войну группировке надо… Войну

Старика звали Николай Иванович. И был он тем самым закадычным другом деда-шамана, о котором тот вскользь поминал в тогдашнем вечернем разговоре. Вот и верь после этого россказням о бескрайности таежных дебрей… Хотя то, что Добрынин встретил его здесь, совпадением не было. Пока шли через болото к его жилищу, перескакивая с кочки на кочку и обходя черные окна с открытой водицей, дед, балагуря без умолку, рассказал, что проводит в тайге большую часть времени. Оно и понятно – тайга для местного как второй огород. И кормит, и поит, и одевает. Вот и в этот раз…

– Я ведь тебя давно приметил, – шагая впереди, говорил он. – Тропу твою засек километрах в пяти от сопки. Иду себе, грибочки-ягоды присматриваю – и вдруг такая просека, будто лось пропер. Но что странно… Во-первых, следы – ну совершенно безумные, ни разу у зверя таких не видывал. Во-вторых, ни шкуры на деревьях, ни помета на землице, нема ничего. И в-третьих, ну куда сохатому так переть? Пожар разве? Нет. У меня глаза на лоб: кто такой?? По всему – опять хреновина какая-то от Печоры пришлепала. Бывает, заходят сюда такие уроды – не приведи боже… У меня для них верный товарищ имеется, – он похлопал по прикладу СВД, висящей за спиной наперевес.

– И часто заходят? – спросил Добрынин, тщательно ступая за дедом след в след.

– Не то чтобы… Но встречаются… заблудшие. Раньше, конечно, чаще бывало: то бабуины забредут целой стаей, то змей, а то еще какая-то хреновина жуткая… А теперь очень редко. Может попередохли там все, пожрали друг друга… Ну так и вот, – возвращаясь к теме, продолжил дед. – Я ноги в руки – и по следу погнал. Да… И здоров же ты по лесу ломить! Будь я помоложе, может, и догнал бы. А тут гляжу – остывает след, остывает… Значит, уходит тварь, отрывается. Причем – по прямой ломит, целенаправленно!.. Вот тут у меня в первый раз сомнения пошли. Зверь, он ведь как… Он прямо без и остановки бежит только если беда какая. От хищника, там, или пожар… А здесь ни того, ни другого. Значит – что?.. Значит, разумное оно, думает себе чего-то там, планирует. А если разумное – может, это даже и человек. А то что следы такие чудные, так на ноги можно всякую обманку напялить… – тут дед обернулся и в который уже раз, поглядев на возвышающегося над ним как черная скала, сталкера, покачал головой. – Я ведь тебя на мушке уже держал. Вижу хреновину черную, а кто и что в толк не возьму. Стрелять, думаю, надо от греха… А ты возьми да на край утеса и выйди. Сам черный, а башка-то на солнце белым блестит! Человек!..

Дальше Николай Иванович действовал так. Убедившись, что перед ним таки существо разумное, он таки решил попробовать свести знакомство. В этом намерении было чистое любопытство – новостей из большого мира уже давненько не поступало, а ведь новости, даже если они и трехгодичной давности, всегда интересны. А еще очень его беспокоил шум с севера, от общины, где он время от времени выменивал на таежные дары патроны к СВД и дробовику, одежонку, чай с сахаром, да хлеб. А тут – нате вам, прямиком оттуда гость. Как такую возможность упустить?..

Будучи человеком, который всю свою сознательную жизнь прожил в тайге, потерял счет трофеям, среди которых бывал и медведь, и соболь, и умел скрадывать так, что и волка порой обманывал, Николаю Ивановичу не составило труда обвести городского лопуха, которого он признал в путнике, вокруг пальца. Подманил выстрелом из дробовика в воздух, укрылся, отследил по хрусту веток и звуку шагов все его перемещения – и взял Добрынина тепленьким, без особого труда.

Правда, дальше «взятия» дело не пошло. Ты можешь быть сколь угодно матерым следопытом-охотником, но против воина, бойца, того, кто живет войной, не тянешь. И подходить близко незачем. И ствол у самого лица держать тоже без надобности – все это от неопытности и незнания, как быстро он может сменить хозяина. И если дед сейчас жив и шагает на своих двоих, если у него не красуется сейчас фонарь где-нибудь под глазом и не разламывается от боли голова, то это лишь потому, что возраст очень почтенный, и бить пожилых людей по седой макушке, если, конечно, они не сотворили ничего во вред, Добрынин был не приучен. Не стал он старика убивать, хотя такое окончание встречи могло быть вполне закономерным.