Денис Шабалов - Без права на ошибку

Уходить назад тем же путем – плохая идея. Добрынин слишком хорошо знал эффективность форсированных методов допроса, чтоб допустить стойкость Ювелира. Каким бы не был человек твердокаменным, спросят серьезно – расскажешь все. Он всегда принимал это утверждение за аксиому. И потому у него были все основания полагать, что на подходах к заводу или внутри его поджидает опергруппа в составе трех-четырех черных и столько же групп подстраховки.

Пока двигался – все боялся, что на подстанции пусто, что Ювелира успели-таки расколоть, и группа уничтожена. Однако когда к концу третьего дня он появился на горизонте, от подстанции навстречу тут же вылетел БТР. С последней пулей для товарища он не ошибся.

Долго оплакивать погибших времени не было – каждый из группы знал, на что идет. Первые потери? Что ж… Когда-то это все равно случится. Нужно было торопиться – Данил буквально физически ощущал каждый утекающий по реке времени день. Середина марта. До прихода Хасана в Сердобск – три месяца. И есть еще время для последнего шанса…

Операция провалилась – но в запасе имелся еще один вариант. Нужно было вновь идти на север. Община комбината – это было последнее, что он еще не попробовал. Того самого комбината, который этим летом уничтожит Первая Ударная с помощью бойцов Убежища. Там – «Тополя». Грозное оружие, которое сможет положить конец экспансии Берегового Братства. И эта община, сколько помнил Добрынин – прямой конкурент группировки. Так сказал Профессор.

Враг моего врага – мой друг.

В Пензу они зашли всего на полдня, только за тем, чтоб пополнить запасы. Благо, у Добрынина в закромах Нового Убежища был избыток еще с Казахстана. Да и топливо в тех двух цистернах, что приволокли в прошлом году, еще оставалось. Добрали недостающее – и снова в дорогу.

Маршрут был уже известен, и потому ДШГ не плутала. Но за пять лет с момента последнего их здесь появления она очень сильно изменилась – и конечно, не в лучшую сторону. Еще больше ям, еще больше кочек, еще меньше асфальта – фактически, теперь его просто не было. Это была теперь та самая дорога, по которой Первая Ударная, торопясь, ползла две недели.

Почти столько же понадобилось и ДШГ. Две недели на то, чтобы, вставая лишь на ночлег, пройти от Пензы до дома старика Шамана. В поселках, попадавшихся на пути, они уже не останавливались – Данил не желал, чтоб его, не дай бог, запомнили и опознали через три месяца. Одно дело – Сказочник. А если так будет везде? Как отреагирует на подобные узнавашки Хасан? Это даже не смешно…

Дорога до Тиманского кряжа была ему известна. Но вот после… Он никогда не бывал дальше по тракту, не знал путей и подходов. В первый раз их перетащил Непутевый Тоннель, во второй раз они не поднимались выше дедова дома. И потому последний отрезок пути ДШГ шла на ощупь.

Что было известно о северном комбинате… Профессор, перед самым отъездом указав их цель между Интой и Воркутой, врал. Или ошибался – теперь уже не узнаешь. Комбинатовская община находилась в районе Печоры, километров за двести до Инты. Это Добрынин понял еще тогда, в прошлый поход, когда сверялся с картой. Мимо проходил тракт и железная дорога. Пожалуй, достаточно, чтобы найти большую общину. На крайний случай – остановиться и спросить, как делали они уже не раз. Язык, говорят, до Киева доведет…

Всю дорогу, пока шли до Печоры, Добрынин неусыпно бдил, контролируя окрестности. Снова оказаться в Непутевом Тоннеле или попасть в лоскутную местность Блуждающего Края – да ну его нахрен. Хватило выше головы. Однако, прошло без эксцессов. Миновали Зеленоборск, Рыбницу, Талый, Каждером… Все эти названия он читал на облупившихся придорожных указателях, сами же поселки были безлюдны. И лишь в Чикшино им попалась старуха, ковылявшая по обочине и тащившая на плечах коромысло с ведрами.

– Ась? Комбинат? – противным голосом переспросила она, теребя бородавку на подбородке. – Отродясь у нас тут комбинатов не было… Так эта… Можа, газовики нужны? Это вам до Березовки и направо, вдоль чугунки!

– Чего-чего? – удивился Добрынин. – Чугунки?..

– Атой… Железная дорога тама ответвяется и напрямки до них уходит. Верст десять до ней… А за чугункой сразу газовики.

– Большая община?

– Самая крупная в нашем крае… Остальные-то по тайге да по болотам раскинуты, живут семейками пять-десять человек. А энти вместе держутся.

– Сколько людей?

– А я знаю? Можа, пятисот, можа, тыща… Нам не сказывають.