Дмитрий Силлов - Кремль 2222 - Юг. Северо-Запад. Север [сборник litres с оптимизированной обложкой]

Сцену нашей маленькой баталии освещали два средневековых фонаря. Закреплены те фонари были на кривых арматуринах, воткнутых в проушины бортов. Ничего особенного: толстые свечи внутри прямоугольных стеклянных колб, подвешенных на коротких цепях. Я почти успел подняться, но тут же вновь рухнул на пол кузова, при этом осознавая, что вряд ли это поможет, – с такого расстояния очередь по-любому полоснет по мне. Однако другого выхода просто не было…

Но автоматчик не выстрелил. Уже в падении я осознал, что вижу лишь один фонарь. Второй скрыло стремительное черное облако, метнувшееся от левого борта электроцикла прямо в лицо караульного.

Верхняя часть туловища автоматчика просто исчезла. В хилом свете единственного фонаря стояли две камуфлированные штанины, заправленные в короткие сапоги. По одной из них расползалось темное мокрое пятно. И причина была понятной. Есть страх боли. Есть страх смерти. А есть ужас иррационального, противоестественного, неподвластного разуму ухода из жизни в жизнь иную, по сравнению с которым все адские муки кажутся безобидной страшилкой.

Парня не располовинило невидимое лезвие. Это осм, приподняв голову над бортом, плюнул в автоматчика распыленным облаком черной слюны. Так рачительная хозяйка, набрав в рот воды, спрыскивает пересохшее белье перед глажкой. Только то, что черной пленкой облепило автоматчика, было отнюдь не водой и даже не чернилами.

Слюна осма, попавшая на фонарь, почти мгновенно растворила металл. На дощатый пол посыпались осколки стекла и несколько полосок металла, на глазах разъедаемого черной субстанцией. А потом рядом с обломками фонаря на дно кузова упали человеческие ноги и то, что было над ними. Черная, пузырящаяся масса, контурами отдаленно напоминающая человека. Причем еще живого, судя по судорожно сокращающимся конечностям.

– Плохая еда, – прошептал Ург, перелезая через борт. Похоже, громкая речь не была сильной стороной его племени. – Очень плохая еда. Хорошая еда получается, только если слюна попадает в вены. А это как пережаренный стейк. Есть можно, но удовольствия никакого.

«Действительно мудрец, – подумал я, поднимаясь на ноги. – И эстет. В людях разбирается, как мы в стейках».

Караульный, которому я зарядил ногой в промежность, начал приходить в себя. Его глаза приняли осмысленное выражение, он начал потихоньку разгибаться в пояснице… и вдруг застыл снова, перехватив взгляд мутанта, медленно приближающегося к нему. Так замирает кролик, брошенный в террариум к удаву.

Я отвернулся. Мы все обговорили с Ургом еще до начала нашей вылазки. И я прекрасно понимаю, что это надо для операции, успех которой во многом зависит от способности осмов ненадолго превращать людей в управляемых кукол, прежде чем те растекутся лужами питательной биомассы. Но мне абсолютно необязательно смотреть, как Ург будет превращать человека в живой труп. Нелюбопытный я.

Спрыгнув с электроцикла, я чуть не наступил на Коляна.

– Все в порядок, хозяин? – бодро проскрипел серв.

– Все в нем, – буркнул я, окидывая взглядом застывшие фигуры бывших членов заградотряда. – Схоронись где-нибудь неподалеку. Скоро здесь будет много еды для тебя…

Луна, вынырнувшая из-за туч, подробно высветила бледную кожу инфицированных людей, под которой медленно перекатывались небольшие вздутия величиной с лесной орех… Пальцы с оголенными ногтевыми ложами, из которых повыпадали ногти… И глаза. Немигающие. Абсолютно черные, словно полые внутри прозрачные шарики, под завязку заполненные слюной осмов. Кстати, вполне возможно, что так оно и было на самом деле…

Солнце нерешительно высунуло лысую макушку из-за неровной кромки мутировавшего леса. Но стража второго класса номер В146 не интересовала такая сентиментальная чушь, как восход древнего светила. Он смотрел совсем в другую сторону.

Вдоволь налюбовавшись на картинку, увеличенную старинной оптикой, страж хмыкнул, опустил бинокль и покачал головой.

– Никогда не понимал смертников, – сказал В146. – Некоторые сразу по прибытии бросаются на стены, словно торопятся умереть. А некоторые как эти – спят себе спокойно. Потом так же неторопливо просыпаются и бредут умирать, словно туры на бойню. Хотя нет, даже туры чувствуют приближение смерти и волнуются. Эти же идут покорно. Вот увидишь, подойдут к Стене, приложат к ней руки и будут ждать, пока мы сверху сбросим бревна. На таких тратить пулю – большая роскошь.