Анна Калинкина - Метро 2033. Сетунь [litres]

Наконец настала холодная осенняя ночь, предназначенная для выхода. Михаил специально дожидался безоблачной, ясной погоды, чтобы хоть как-то различать дорогу. Подгадали еще так, чтобы выходить не в полнолуние – на этом особенно настаивал Стас, уверяя, что твари в этот период буквально с ума сходят, и соваться на поверхность при полной луне – верное самоубийство.

Пришло время прощаться – было ясно, что больше они друг друга не увидят никогда. Джаник ревел из-за того, что уходит Ирка, и Рустам даже одернул его, считая, что брат ведет себя недостойно. Гуля не плакала, но в ее взгляде была тоска. Наташка все еще была в шоке после смерти матери, и глаза у нее были на мокром месте, но, кажется, она испытывала облегчение, что сестра уходит – идея многоженства была ей все же не по нутру, хотя перечить Рустаму она не решалась. А тот выглядел серьезным, но не сказать, чтобы печальным. Наверное, уже готовился руководить оставшимися. Вряд ли они будут скучать без взрослых. Сакина подбежала и обвила руками шею врача, потом обняла Ирку, а Стаса обнимать не стала. У Михаила вдруг сердце сжалось – все же с этими детьми он бок о бок прожил много лет, да и к Гулиному молчаливому присутствию привык. Но сил не было оставаться после смерти Светланы здесь, где все напоминало о ней. «На миру и смерть красна», – вдруг вспомнилось ему. Он утешал себя тем, что все равно не сможет скоро охотиться, не сумеет быть полезным здесь. Лучше уж они пойдут к людям – судя по рассказам, в метро жизнь все-таки полегче. А если уж погибнут по пути, значит, так суждено. Теперь, когда жены не стало, мысль о смерти не слишком его пугала.

Он окинул взглядом свою команду – Стаса в потрепанной химзе, тщедушную Ирку, на которой костюм сидел, как на вешалке. Оружия у них было мало – тот самый автомат, с которым Михаил пришел из метро и патроны к которому берег все эти годы, да пистолет. Второй автомат он оставил Рустаму вместе с охотничьим ружьем. Автомат Михаил взял себе, пистолет хотел было дать Стасу, но тот настоял на том, чтобы вручить его Ирке. Сказал, что в случае чего будет метать ножи. В ножах у них недостатка не было, и Михаил согласился.

Выбравшись наружу, они немного постояли, привыкая. Листья с деревьев уже облетели, и это Михаил тоже учитывал, это было на руку. По крайней мере, можно было различать что-то, хотя и они сами становились заметнее.

Михаил тихонько двинулся вверх, в сторону Мосфильмовской – они заранее договорились, что он будет показывать дорогу, Ирка пойдет следом, а замыкающим – Стас. И тут врач вдруг ощутил приступ такой тоски, что чуть было не остановился. Он не глядя ощутил, как насторожился сзади Стас – может, тоже что-то чувствовал. А внутренний голос – или то был внешний – тем временем шептал ему: «Куда ты идешь, на верную смерть? Может, у тебя еще есть шанс найти сына, а ты уходишь?» Но Михаил, сжав зубы, шагнул вперед. Все это уже было думано-передумано, и менять решение было поздно.

В кустах раздался треск. Михаил вскинул было автомат, но в свете месяца увидел, что то была одна из собак бывшей стаи, которая распалась со смертью Мальчика. Пес слабо вильнул хвостом, приветствуя, – облезлый, драный, и поплелся дальше. Михаил, не оборачиваясь, ободряюще махнул Ирке и Стасу. Их путь шел в гору, и вскоре непривычная к таким броскам девушка начала уставать – она еле плелась. Михаил гнал от себя мысли, что расстояние до метро она может и не осилить. Вспомнил, как когда-то вез Ланку в тележке из супермаркета, как самому удалось завести машину. Сейчас такой номер не пройдет, простоявшие двадцать лет на улице автомобили превратились в груду бесполезного металла. Он запоздало подумал, что могли остаться машины где-нибудь в подземных гаражах. И все равно вряд ли их получилось бы завести, да и непонятно, во что превратился бензин за эти годы. Врач прикинул, что в крайнем случае можно было бы передневать в какой-нибудь из квартир, но это было нежелательно.

Сбоку послышался шорох, словно тащили что-то тяжелое. Или кто-то полз, волоча брюхо по земле. Михаил напрягся, застыл, подняв руку – условный сигнал для остальных затаиться. Странно, но существо, производящее шорох, ими как будто не интересовалось – звук постепенно начал отдаляться и затих где-то в кустах. Михаил махнул рукой – идем. Оставалось совсем немного до Мосфильмовской, там будет полегче. В прежние времена у него бы ушло на этот путь минут пятнадцать, несмотря на то что дорога шла в гору. А теперь ему показалось, что они добирались целый час. Но время в запасе еще было, они ведь вышли, как только стемнело.