Владислав Выставной - Карфаген [litres]

– «Специфика момента». – Змей нервно рассмеялся. – Хорошо сказано, и не придерешься. Это не в упрек, я понимаю, о чем ты говоришь. И вообще… Дай нам время подумать.

– Времени у вас нет, – отрезал Счетовод. – Мы должны взять Директорию за горло. На элитных уровнях тоже не дураки сидят. Они постараются перехватить инициативу. Так что все может начаться в любую минуту.

– В любом случае, ты же понимаешь – в ваших мы стрелять не станем.

– Хочешь, чтобы за это я тебя по щечке потрепал?

– Это, конечно, спасибо, но…

– Ладно, определяйтесь. А пока… Давай-ка подойдем к кладовщику. Получишь опознавательные знаки – чтобы вас случайно не шлепнули в заварушке.

– Как вам мой новый образ?

Змей позировал перед товарищами в подаренной Счетоводом шахтерской каске – она досталась ему вместе с мощным налобным фонарем, который, собственно, он и выпрашивал. Проще было надеть каску, чем демонтировать намертво прикрепленный фонарь с батареей. Да и удобнее, пожалуй. Смущало только то, что снята каска была с убитого бойца Организации, да и вид у нее был весьма специфический. Она была похожа на головной убор языческого шамана: черепа, кости, паутина и прочие прелести, нанесенные цветными красками умелой рукой, странным образом соседствовали с отлитыми в металле образами, крестами и молитвенными текстами, броней окружавшими каску у основания. Это уже сближало ее по виду с рыцарским шлемом.

– Шахтерский бог… – проговорила Тана.

– Кто? – Змей удивленно приподнял бровь.

– Не слышал? – Девушка нервно усмехнулась. – Легенда такая есть. Про шахтера, самого первого, кто начинал строить Карфаген. Его по ошибке замуровали в какой-то боковой шахте. И он все бродил там, искал выход. Даже не заметил, как умер.

– Нормально… – пробормотал Змей, поправляя каску.

Тана смутилась, торопливо поправилась:

– Он же не насовсем умер. Он воскрес. Потому что строил убежище, чтобы спасти людей, и умереть ему было бы несправедливо. И когда уже в наше время его шахту разрыли, он стал бродить среди людей, спасая тех, кто заблудился в шахтах, задохнулся от газа, завалило там кого…

– Видать, именно он нас и спас от Нежити – там, в пещерах… – пробормотал Пшик. – Шахтерский бог…

– Откуда ты таких историй понабралась? – поинтересовался Мориц.

– Поработал бы ты с мое в барах – и не такого наслушался бы от пьяных посетителей, – небрежно бросила Тана.

Она тайком глянула на Змея. Но того сейчас было не пробить сомнительными воспоминаниями подруги.

– О’кей, – спокойно сказал посредник, проверяя работу фонаря на каске. – Раз мой статус поднялся до божественного, тогда повелеваю: всем нацепить повязки, что я принес. Выглядит глупо, но для вашей же безопасности.

Дольше всех с повязками возилась Тана. Она хмурилась, морщилась и никак не могла определиться то с высотой расположения, то с узлом, то с натяжением светоотражающей ткани. Мрачная ирония заключалась в том, что повязки должны были перехватить рукава грубой номерной робы из Накопителя. В любой ситуации танцовщица хотела выглядеть стильно.

Ксю к «обновке» отнеслась легче и теперь помогала Тане. Мужчины больше внимания уделяли проверке оружия. Исключением оказался Пшик, нацепивший повязки на тощие голые предплечья какими-то нелепыми бантами и теперь то и дело любовавшийся этим предметом гардероба.

Последним опознавательные знаки Организации с сомнением повязал Игнат.

– Как бы с этими штуками мы не стали хорошей мишенью для спецназа. Кто там будет разбираться – заодно мы с повстанцами или так, нейтральная сторона.

– Никто не мешает нам снять эти штуки в любую минуту, – возразил Мориц. – Как ведут себя бойцы Директории, я хотя бы представляю. А в кого станут палить эти работяги, когда запахнет жареным, – это еще бабушка надвое сказала.

– Мы уже видели – в кого, – тихо сказала Ксю. – Во всех, кто им не понравится – хоть выражением лица, хоть одеждой.

– Если честно, я бы предпочел иметь дело с Черными Святителями, чем с этими ребятами, – сказал Мориц. – С балахонщиками хоть как-то можно разойтись, если не касаться вопросов веры. А эти – не просто фанатики. Они какие-то… Механические, что ли. Бездушные.

– Профессиональная деформация. – Змей криво улыбнулся. – Поработаешь по двенадцать часов в шахте – станешь верить, что хороший человек – это тот, кто не халтурит и норму выполняет. И с несогласными будешь поступать, как с непослушной горной породой: молотом – в рыло!