Роман Гётц - Танец плащей

Аргон почувствовал, как у него свело живот, словно его наполнили свинцом. Внезапно он понял, кто находится в клетке.

— Будь они прокляты, — прошептал он. — Боги-блядь, — черт с ними. — Пятеро окружили клетку и подняли руки. Драматическим жестом Поттс приказал открыть клетку. Нежные прикосновения выдернули болты с его боков. Клетка рухнула, ее стены разлетелись, как сломанная детская игрушка. Дурис стоял совершенно неподвижно, привязанный к Толстому шесту. Нежные прикосновения рванулись вперед, схватили шест и воткнули его в отверстие в сцене, крепко закрепив. Дурис выглядел усталым, но в остальном невредимым. Он был раздет догола, если не считать простой набедренной повязки. Его толстые мускулы напряглись от веревок, связывающих руки и ноги.

— Дурис кровавый! — крикнул Поттс. — Правая рука Аргона Ирвинга, палача пауков! Мы отдаем его вам, жители Тидариса.

— Приятного шоу! — Крикнул Леон с холма. — Отдай кровь!

Один из ласковых прикосновений поставил на землю столик, который он принес из фургона. Другой развернул холщовую обертку с инструментами. Они начали с маленьких булавок. Двое сосредоточились на каждой руке, взяли булавки и медленно засунули их под ногти Дуриса. Еще двое проделали то же самое с его пальцами. Пятый постоянно осматривал веревки, затягивая их, когда это было необходимо, хватая Дуриса и удерживая его на месте, когда он сгибал пальцы или пытался согнуть колени.

Как только булавки были на месте, они разделили свои обязанности. Один взял маленький набор плоскогубцев и откусил ноготь. Другой взял тонкую булавку и воткнул ее в обнаженную плоть. Другой палач использовал молоток и тупой кусок дерева, чтобы разбить ногти на ногах с булавками под ними. С каждым ударом все тело Дуриса билось о веревки.

— Как искусство, — Кунрик сказал, как он смотрел. — Как, блядь, искусство.

Руки Аргона дрожали. Он не отвел взгляда. Каким-то образом Дуриса поймали, и он, как последний дурак, не стал его искать. Он мог бы избавить своего ближайшего охранника от этой ужасной трагедии. Еще лучше было бы избавить его от этого зрелища. Сотни людей вопили и кричали от боли. Два нежных прикосновения одновременно схватили щипцами мизинцы Дуриса и оттянули их назад, пока они не вышли из суставов и не оказались перпендикулярны остальным. Трен наблюдал, как Дурис кровавый, самый сильный и свирепый член его гильдии плакал, как ребенок.

И они еще даже не порезали его. Лишь капелька крови стекала с его пальцев на деревянную сцену. Палачи сорвали набедренную повязку Дуриса и приставили свои иглы и плоскогубцы к его паху.

— Планы изменились, — сказал Аргон. Его лицо превратилось в ледяную маску, маскировка едва скрывала его ярость. Он указал на Лиона, не заботясь о том, увидят ли его.

— Он мой, — сказал он, его голос так холодно, что Кунрик поежилась. — Что бы ни случилось, я убью этого жирного ублюдка. Я оставлю засаду Готфридов тебе.

Кунрик повернулся и толкнул свой путь через толпу, не желая больше смотреть. Аргон сжал кулаки, отказываясь быть слабым. Никакое зрелище не могло его победить. Он смотрел Дурису в глаза, надеясь, что хотя бы на мгновение они встретятся. Он хотел, чтобы Дурис увидел смерть Лиона в его взгляде, увидел ярость и понял, что ни один человек, даже член Ролэнга, не сможет избежать ее.

Через двадцать минут нежные прикосновения принесли свои ножи. Через десять минут Дурис умер. Толпа радостно закричала, взволнованная зрелищем. Их радость возросла, когда голова скатилась с платформы. Несколько человек пинали его ногами, смеясь, как будто это была игра. Перед тем как покинуть толпу, Аргон ударил одного ножом в спину и исчез прежде, чем кто-либо успел заметить, что пьяный мертв.

С таким количеством процессий и фургонов, двигавшихся на Запад, Ромулу было легко добывать себе еду. Он закрыл лицо маской, чувствуя себя комфортно только в ней. После этого он нашел главное убежище для Гильдии пауков и поискал укрытие. Поскольку вся Гильдия вскоре должна была уйти, ему нужно было только следовать за одним, чтобы найти остальных. Под одним из ближайших домов был прорыт туннель, и Ромул пролез в окно прекрасно обставленного дома напротив.

К счастью, жильцы давно ушли, скорее всего наслаждаясь праздником. Ромул схватил подушку с кровати и растянулся на полу.

Его живот был полон, тело ныло, сон был желанным. Он произнес единственную молитву, прежде чем закрыть глаза, и это была не мечта. Молитва осталась без ответа. Ромул мечтал о Льве, рыча на него в ярости. Когда он проснулся, холодный пот струился по его телу. Раны от львиного рыка вновь открылись и кровоточили. Ромул заново перевязал их, используя полоски самую дешевую рубашку, он мог найти, чувствуя себя немного виноватым, как он сделал. Кто бы ни был хозяином дома, он наверняка сочтет его самым странным взломщиком.