Юрий Силоч - Союз нерушимый… [litres]

– А потом?

– Лукацкий был связан с Золотарёвым и сразу сделал верные выводы, поэтому его тоже нужно было убрать.

– Ага, – кивнул я, понимая, что было дальше. – Но это убийство получилось куда более топорным, я вышел на след – и наш отдел было решено убрать.

– Тут неоднозначно, – пожевал губами Палыч. – Вероятнее всего, он преследовал три цели: убрать наш отдел, проредить своих ненадёжных союзников в КГБ и отвлечь Контору от каких-либо расследований вообще. Для этого, я думаю, он тебя и освободил.

– Да, мне такая мысль тоже приходила. Иначе зачем обстреливать Контору? На первый взгляд это бесполезно, а с этой точки зрения – вполне логично. Но вот что интересно: ну ладно, ну захотел он проредить. Но почему бы просто не взять и не выжечь мозги всем по очереди?

Палыч покачал головой:

– Не-ет, он не смог бы. Его до сих пор держали в Загорске-9 на правах подопытного кролика. Соединение с сетью было нестабильным – именно для этого ему и понадобился Дворец Советов. Коммуникации. Да и, мне кажется, он просто запутался в своих интригах. Когда просчитываешь всё наперёд и видишь по несколько плюсов и минусов того или иного хода, очевидные решения отпадают сами собой – велик соблазн убить двух и более зайцев.

– Знаешь, – усмехнулся я, – вот сижу и думаю: всё очень стройно, очень логично, но… Черт возьми, Ленин? Мутировавший мозг Ленина со способностями к телепатии, искусственно созданный в лабораториях Загорска-9?..

Палыч улыбнулся:

– Сам никак не могу до конца в это поверить.

– Да уж… – я потёр переносицу. – Так как всё должно было получиться?

– О, очень красиво. Во-первых, я почему-то уверен, что твоё расследование Ленин изначально направлял. Лишь на поздних стадиях, когда его отключили от сети и приготовили к поездке в Москву, он не мог тебя держать в узде. У меня нет доказательств, но это вписывается в общую концепцию устранения чужими руками наиболее заклятых друзей. А если говорить о результате мятежа… Он здорово подчистил Партию и правительство. Не знаю, чего он хотел, но как-то и не тянет проверять, знаешь ли. Назови меня старомодным, но я предпочитаю старую добрую диктатуру людей диктатуре сбрендившего мозга-мутанта.

Мне оставалось лишь молча согласиться.

Ещё какое-то время мы ехали молча, я смотрел в окно и наслаждался видом ночного города. На душе почему-то стало пусто и тоскливо.

– Слушай, – позвал я начальника. – Одно до сих пор у меня не укладывается в голове.

– Да? – переспросил шеф.

– Зачем Ленину было убивать Гречко? Он же был нужен ему не до, а во время мятежа. Блокировать космопорт, подвезти свежие силы в случае неудачи.

– Мало ли, что там могло быть, – проворчал Палыч. – Может, он просто свихнулся под конец.

По его реакции мне всё мгновенно стало понятно.

– Мудак ты.

К моему удивлению шеф не стал отпираться:

– Работа такая. Иначе Гречко ни в жисть бы не поверил, что его хотят слить, – пожав плечами, ответил босс и надолго замолчал, задремав.

Огни, огни, огни… Яркая и красивая ночная Москва за окном. Мы проехали огромный плакат с фотографией воина-освободителя, грудь которого была украшена одиноким орденом Героя Советского Союза. Я вспомнил, как совсем недавно раздумывал над тем, какие выгоды принесёт мне раскрытие этого дела – и стало ужасно смешно от собственной глупости.

– А что, Пал Палыч? – спросил я, широко улыбаясь. – Навесят нам орденок какой-нибудь? Заслужили?

Шеф встрепенулся, поднял голову и посмотрел на меня, как на идиота.

– Ты ради орденов, что ли, старался?

– Да в общем, нет… – я покосился на начальника и только сейчас понял, что он работал ничуть не меньше меня, а, скорее всего, ещё и больше. Кулаками махать много ума не надо, а он каждый день бился практически вслепую и против всех: на шпионской работе, где неясно, кто свой, а кто чужой, – иначе не бывает.

– …И на первый взгляд как будто не видна, – пробормотал я. Палыч услышал и поддержал.

– Да, именно. Какие из нас нафиг герои? Видишь? – начальник указал на щиты, мимо которых мы ехали. – Генерал Захаров, лично возглавивший атаку на Руан, захвативший его и погибший, – герой. И тот милиционер, который бросился с гранатой под БТР у Дворца Советов – герой, – я с удивлением узнал на фото старлея, который нахамил мне в самом начале всей истории, у Дворца Советов. – А мы не герои. У нас просто работа такая.

Мы выехали на автостраду, и я с высоты окинул взглядом море огней, которое представляла собой ночная Москва. Яркие вывески, столбы красного света, устремлённые ввысь, плывущие в небесах дирижабли, окна спальных районов, шпили министерств, фешенебельные башни номенклатуры… Весь мир, огромный, красочный и многогранный в это мгновение казался ненастоящим, словно являлся пародией на самого себя. Впрочем, так оно и было на самом деле, и Ленин стал вишенкой на торте всего этого фарса. Всё-таки это был не тот Советский Союз, а всего лишь государство, которое им притворялось. «Жизнь невозможно повернуть назад, и время ни на миг не остановишь», как пелось в древней песне.