Юн Ли - Стратагема ворона [litres]

После неловкой паузы Брезан очень официально поклонился ей. Она могла принять это за насмешку, хотя он и не собирался насмехаться.

– Тсейя, – сказал он. – Я перед тобой в долгу, и ты заслуживаешь большего. Уверен, ты давно поняла, что я решил тебя предать, и, наверное, я последний, с кем тебе хочется поговорить, но есть вещи, которые тебе следует узнать.

Поразительно, но в глазах агентессы блеснули веселые искорки.

– Ты в безопасности, – ответила она. – Не сомневаюсь, что миссия полностью провалена, и мы оба в курсе, что это с самого начала была Черис. Мой праведный гнев давно иссяк. Впрочем, верить мне ты всё равно не станешь. Ну так что случилось? Каков был твой переломный момент?

Он заставил себя посмотреть ей в глаза.

– Черис предложила мне лучший мир. Лучший календарь. Это означало календарный всплеск. Все гекзархи мертвы, кроме гекзарха Шуос – он предал остальных, или что-то в этом роде, детали мне не совсем ясны. Понятия не имею, что мы будем делать дальше, но тебя отпустим в… Тсейя?

Она уставилась на него с побелевшим лицом.

– Все гекзархи, кроме Микодеза?

– Если хочешь сказать что-то резкое насчет моей слабохарактерности или о том, что я все это сделал, потому что повышение вскружило мне голову, валяй, говори. Не стану утверждать, что у тебя нет на это права.

Силы покинули ее.

– Кажется, – проговорила она, – ты правда думаешь, что это к лучшему, хотя я вижу в произошедшем лишь немыслимый хаос. Но не это привлекло… мое внимание. Удивлена, что ты до сих пор не понял. Видимо, вежливость помешала покопаться в моем прошлом. Гекзарх Андан – это… была… моя мать.

– Чего?! – выпалил Брезан. Потом спохватился и вспомнил о порядочности. – Прости. Я… я понятия не имел.

– Ну, – сказала Тсейя, немного приходя в себя, – она была ужасной матерью. Но при этом не переставала ею быть, если ты понимаешь, о чем я. – Её дыхание оставалось прерывистым. – Знаешь, когда я была маленькой, то думала, что Микодез – мой дядя. У него в карманах всегда обнаруживались самые вкусные конфеты. Потом я выросла и узнала, что означает этот красно-золотой мундир.

Брезан начал понимать, что Тсейя злится не на него, а на Шуос Микодеза. В самом деле, это Микодез прикончил Андан Шандаль Йенг, но Брезану было не по себе от того, что он избежал вины. Он выругался, потом вошел в камеру и начал расстегивать ремни на Тсейе.

– Пока ты ещё ничего не напридумывала, – сказал он, – мне нужно твое честное слово. Мы отпустим тебя в безопасном месте, но даже если порабощение больше не работает…

– Вот что сделала перезагрузка календаря?

– Не совсем. – Он объяснил так кратко, как только сумел.

– Знаешь, – проговорила Тсейя после, потирая запястья, – тебе стоило попросить меня дать слово перед тем, как ты сюда вошел.

Брезан пожал плечами.

– Все нынче любят критиковать. Так ты его даешь?

– Зачем ты это делаешь?

Он не прикоснулся к ней, не взял ее руки в свои, только серьезно посмотрел на нее.

– Потому что ты не должна была горевать о своей матери.

Углы рта Тсейи изогнулись вниз.

– Даю слово. Знаешь, а ты облажался всерьез, и тебе предстоит за это поплатиться, но я не стану тем, кто спустит с тебя шкуру.

– Идем, – сказал он, не зная, как ответить на такие слова. – Найду место, где ты сможешь уединиться.

– Спасибо, – ответила Тсейя.

Они не помирились, но он на такое и не рассчитывал.

Ни принципы, ни верность, ни память не подтолкнули Кируев к тому, чтобы отказаться от формационного инстинкта. Наверное, все дело было в том, что она лежала в своей палате в медотсеке, и все считали, что она не должна делать ничего более утомительного, чем смотреть драмы или попеременно таращиться на стены. Кируев пришла к выводу, что у стен, по крайней мере, с диалогами дело обстоит лучше.

К генералу явилась с визитом та самая птицеформа – у Кируев развилась способность отличать сервиторов друг от друга, – которая прониклась к ней симпатией. Кируев поприветствовала птицеформу сбивчивым постукиванием на упрощенном машинном языке. Словарный запас у неё пока что оставался невелик, поскольку сетевые учебники оказались ужасны, но единственным способом развиваться была практика.

Птицеформа вспыхнула ослепительными розовыми и золотыми огнями. Потом очень медленно спросила: « Вы в порядке? » И на всякий случай повторила то же самое сигнальным кодом Кел.

– Как по-вашему сказать «мне скучно»? – спросила Кируев.

В самоучителях всё больше встречались термины вроде «токсичный грибок» и «несчастный случай».