Олег Бард - Разрушитель Небес и Миров. Арена

Сбив с ног растерявшегося Рио, я боковым зрением вижу, как под плиту влетает Ай, но сильный удар ногой в живот отбрасывает ее назад. Это Борис! Упав, я чуть не втыкаюсь носом в булыжник, что с девочкой, не видно. Хелен и Борис тоже отползают за колонну и ложатся.

В этот момент толстый клин необычно синего льда, длиной метров пять, наискось врезается в землю у стены за навесом, почва вздрагивает, словно ей больно. Второй клин бьет в угол плиты над нами. Камни скрипят и шатаются, плита опасно кренится, и тут же ледяной взрыв первой «сосульки» выстреливает веером бешено несущихся мелких ледяных осколков. Я вместе с остальными закрываю голову руками, жмурюсь, пытаясь вжаться в землю как можно сильнее, срастись с ней, стать одним целым…

Осколки визжа проносятся над нами, врезаются в чашу, в столбы. Звон, стук, скрежет наполняют пустой город; перекрывая какофонию ледяной бомбежки, в уши ввинчивается душераздирающий детский крик. Ай там как на ладони…

Наступает тишина.

Поднимаю голову, потом встаю на колени. Рядом выпрямляются остальные. Перед глазами — сверкающие ледяные лезвия и Ай, закрывающая лицо. Страшно глянуть, что с ней. Наверняка мертва. Если так, я убью этого чертова садиста!

— Ё-моё… — тянет Илай, трогая плечо.

Осколком льда его задело, разорвало рубаху и окрасило алым, но крови совсем немного — здоровяку свезло, он отделался лишь царапиной. Меня не это сейчас интересует. Медленно-медленно выглядываю из-за колонны. Проведя рукой по лицу, прижимаюсь к камню, чтобы не видеть иссеченное осколками тело девочки, превратившееся в груду окровавленных лохмотьев. Ну почему она не полезла спасаться в норы под руинами? Привязалась к нам, хотела спрятаться рядом.

Волна гнева поднимается со дна души, я хватаю Бориса за грудки, бью спиной о колонну…

Боевой режим активирован

…и наношу удар — локтем в скулу снизу-вверх, и голову серба откидывает назад.

— Ты спятил, Ник?! — орет Рио.

Пульсирует жаром невидимый браслет, ему отзывается нечто в моей голове, там набухает плотный горячий шар.

Что это было? За миг до удара скула Бориса очертилась красноватым пунктиром, а потом… потом… Словно этот удар нанес не я, а мое тело! То есть я вроде бы и не терял контроль над ним, но руку как будто дополнительно что-то подтолкнуло нечто. Твою мать! Реально неожиданно!

А ведь было и еще кое-что. На краю поля зрения проступил знакомый человеческий силуэт, будто фигурка в интерфейсе компьютерной игры. От Прокси-Ядра , то есть золотого шара в районе его головы, световой импульс пошел по одной из линий Телесного Контура , через плечо — по каналу, идущему вдоль правой руки силуэта. Той самой руки, которой я нанес удар. Этот импульс и толкнул ее?

Я сжимаю и разжимаю кулак, быстро щупаю локоть, в котором еще трепещет тепло. Борис, схватившись за подбородок, отпрыгивает в сторону, озирается в поисках выроненного копья. Свое я тоже бросил, но мне плевать. Рукопашка так рукопашка! А он показушно таращит глаза и вертит пальцем у виска.

Похоже, никто не понимает, за что я его…

— Ты зачем вытолкнул ребенка из убежища?!

Борис возмущается с таким оскорбленным видом, что начинаю сомневаться в собственной правоте:

— Я?! Совсем долбанулся!

Он понимает, что за девочку вступится и Илай, а с нами двумя ему не справиться.

— Ты ударил ее ногой в живот, и теперь она мертва, — говорю я, силясь унять дрожь во всем теле.

— Что? — удивляется Илай за моей спиной. — Так и было?!

— Нет, конечно! — упорствует Борис. — Я ее не трогал, зачем она мне? Кто еще кроме этого психа видел, чтобы я ее выталкивал?

Мы замерли друг перед другом посреди затихшего мира, присыпанного осколками синего льда.

— Я правда ее не трогал! — глаза Бориса блестят, словно от обиды, он готов расплакаться. Парень вообще очень убедителен — в нем умирает классный актер. — У тебя крыша съехала со страху, Ник!

Еще вчера я бросился бы в бой и наплевал на последствия, теперь же во мне проснулось второе «я», которое говорит, что я выставил себя идиотом, все верят Борису, а не мне, потому правильнее остановиться и выяснить все потом, с холодным рассудком, а пока просто иметь в виду, насколько он опасная тварь, и ненавязчиво донести это остальным. Первая моя половина вопит, потрясает кулаками. Нечеловеческим усилием воли глушу голос меня-безрассудного, и все равно едва сдерживаюсь, чтобы не плюнуть ему в лицо. Резко отворачиваюсь.

Ледяные осколки истекают синеватой водой. Если не считать пары разрушенных стен, то как ничего и не было.