Олег Кожевников - Библия выживальщиков - Эпоха выживания. Мародерские хроники. Битва в пути [сборник litres]

– А, может быть, взорвалось какое-нибудь судно с ядерной установкой, например, натовская атомная подводная лодка, – подал голос Коля.

– А тебе не всё равно, – задал ему вопрос Флюр, – ясно же, нам в Израиль ход перекрыт, нужно двигать в Египет.

Тут уже и я решил вмешаться в дискуссию:

– Слушайте, а если это арабы ударили по Израилю, он же мог ответить и по Египту, и по Йемену тоже?

На это предположение ответил Саша:

– Это вряд ли, евреи не такие психи, чтобы долбить по всем арабским государствам. Если по кому и вдарили в ответ, то только по Ирану, ну, может быть, ещё по Сирии пульнули, за компанию. Зуб, как говорится, за зуб!

Все эти споры прекратил Володя, заявив:

– Всё, заканчиваем балабольством заниматься, только лишние дозы радиации получаем. Давайте по коням и быстро валим подальше от этого грёбаного Ближнего Востока.

– Куда валим-то? – тут же переспросил Игорь.

За Володю ответил я:

– Куда, куда? На кудыкину гору! Выхода у нас никакого нет, не возвращаться же назад, поэтому двигаем в Египет. Единственно, нужно перестраховаться и на берег выехать как можно дальше от Александрии. Если Израиль всё-таки ударил по Египту, то, скорее всего, по Каиру и Александрии. Через Ливию ехать тоже нельзя, уж если произошла ядерная войнушка между евреями и арабами, то по Ливии точно могли долбануть. Ладно… Володя прав, нужно быстрей мотать от берегов Израиля.

Но, прежде чем разойтись, мы договорились, что Галя будет теперь мониторить радиационную обстановку и через каждый час сообщать данные по рации. Режим радиомолчания Саша снял уже давно, после того как мы въехали на ледяную поверхность Средиземного моря.

Мы тронулись в путь и минут через десять разогнались уже до нашей максимальной скорости в 30 километров в час. Двигались в противоположную от берегов Израиля сторону. Где-то часа через четыре Галя сообщила, что радиационный фон пришёл в норму, и мы сразу же повернули в сторону Египта. Теперь нашей целью стало побережье возле египетского города Марса Матрух.

В последние дни, к моей радости, немного похолодало, и теперь температура была –6 градусов, шёл небольшой снег. Я очень надеялся, что минусовая температура сохранится хотя бы до того момента, пока мы не выберемся на сушу. Но, когда мы находились от берега на расстоянии километров пятидесяти – резко потеплело. Ночью температура была ещё –3, а к двенадцати часам дня уже +5, и снег начал бурно таять.

На берег мы выехали совершенно незаметно. То, что двигаемся по суше, я понял только в тот момент, когда увидел в бинокль какое-то строение. Шапка снега на его плоской крыше была толщиной всего-то метра два. Немного поразмыслив над своими наблюдениями, я понял, что по суше мы двигаемся уже минут двадцать, именно столько времени прошло с того момента, когда я с удивлением заметил, что уровень воды резко снизился. Если до этого гусеницы «Уралов» наполовину были скрыты в воде, то теперь мы двигались просто по мокрому снегу, оставляя за собой хорошо различимую колею. Все эти наблюдения я сообщил по рации, чтобы народ немного взбодрился и порадовался.

Тогда же по радиосвязи договорились, не снижая скорости, двигаться в сторону Ливийской пустыни. Нужно было успеть забраться в неё подальше, пока температура ещё не повысилась и не появилась вода уже на суше. Я подумал, что там воды не должно быть, так как пески быстро впитают в себя влагу от таянья снега.

Когда добрались до середины Ливийской пустыни, снег исчез, но, вопреки моим рассуждениям, насколько хватало глаз, повсюду стояла вода. Из неё выглядывали только верхушки песчаных барханов. Переговорив с ребятами по рации, я узнал, что, ко всему прочему, у нас осталось не очень много топлива, уже были использованы все запасы солярки из колёсного «Урала» – из всех бочек и одного бака, установленного за кунгом. То есть осталось только две тысячи литров дизтоплива, находящихся в баке за мужским кунгом. Была ещё солярка, залитая в баки вездеходов, её должно было хватить километров на триста. Кроме этого, ещё одна напасть обрушилась на нас – нехватка воды. Никто из нас и не подумал растопить как можно больше снега, когда мы двигались по морскому льду. Брать воду здесь было сродни самоубийству. Каждый мог видеть повсюду останки животных и людей. Особенно наглядно это проявилось, когда снега стало совсем мало, он был сверху залит талой водой. Наш грузовой «Урал» краем гусеницы наехал на чуть заметный бугорок, и вдруг оттуда появилась часть полусгнившей туши верблюда. Переехав большой бархан, мы заметили, что воды стало гораздо меньше. Я посмотрел в бинокль и увидел, что километрах в пяти вода совсем исчезла, перед нами открылась величественная картина – впереди простиралась настоящая пустыня.